Ядовитые пары из "Ельцин-центра"

"В "Ельцин-центре" начались нападки на нашу Победу"

В 7-миллиардном "Ельцин-центре" собрался "аншлаг" – в книжном магазине "Пиотровский" презентовали книгу "Убиты в Катыни", которую издало прозападное общество "Мемориал". Небольшой магазин, именующий себя независимым и давно сотрудничающий с "Мемориалом", собрал в своих стенах около 30 человек, которые так сильно хотели услышать "правду" о Катыни. Только 2 февраля прошла памятная дата победы под Сталинградом, а уже 4 февраля скандальная неправительственная организация вовсю рассказывает о своей книге.
"Мини-конференция" (уже тут была претензия на научность) открылась словами руководителя екатеринбургского "Мемориала" Анны Пастуховой. Она сразу сказала, что рада тому поводу, по которому собрались присутствующие, хотя это и звучало несколько двусмысленно. Для нее этот день определенно задался – замечательными были все пришедшие, замечательным был "Ельцин-центр", и основной рассказчик замечательный… В общем, гостям собрались замечательно рассказать о Катыни и якобы "зверствах НКВД". Что из этого вышло - читайте в материале Накануне.RU.

Смысл выступления (да и книги), в общем-то, ясен – об этом так же сразу сказала Пастухова:

"Когда я думаю о Катыни – это недостаточно вошло в нашу совесть, недостаточно пережито нами. Покаяния народов не происходит, покаяния власти перед народом тоже не происходит, но, думаю, мы доживем до этого".

Недостаточно? А что, мы вообще должны каяться в том, чего не совершали?
Рассказывая, Анна Пастухова все время улыбается. Она вообще, кажется, все время улыбалась, и это неудивительно – все внимали словам выступающих, как паства слушает пастора, все кивают каждому слову. Как будто кружок по интересам демонизации всего советского. Наконец, она передает слово главе польской комиссии правозащитного общества "Мемориал" Александру Гурьянову. Мужчина поднимается и с видом историка рассказывает о книге и "исследовании".

Сам Гурьянов, правда, потом скажет "я же не историк", но на все вопросы ответит "со знанием дела". Впрочем, вернемся к его выступлению. Чувство такое, что выступает с микрофоном он, как первый раз – говорит как-то рядом, мимо микрофона, поэтому голос звучит не так громко на весь магазин, как должен был. Но когда наступает время слов о "вторжении СССР в независимое Польское государство", "огромной репрессивной кампании", "большом терроре 1937-1938 гг." – он как-то без подсказок подносит микрофон близко ко рту, и слова просто врезаются в слух.

Что касается самой книги – о ней сказано было не так много. Издана в сентябре 2015 г., представляет собой "биографические справки 4 тыс. 415 польских военнопленных, расстрелянных НКВД СССР весной 1940 года и захороненных в Катынском лесу недалеко от Смоленска". Книга якобы основана "на архивных документах НКВД, а также польских и немецких архивов". Куда больше сказано о том, как группа "специалистов" пыталась найти и доказать, что тысячи поляков были зверски расстреляны органами НКВД в Катыни, доказать это прокуратуре, и всем "отрицателям".
Им Гурьянов отвел особое место в своем выступлении – люди-де, которые называют себя историками, пытаются доказать, что это было военным преступлением не советских органов, отрицают это и говорят в адрес "мемориальщиков" "обидные слова" – что те ведут "геббельсовскую пропаганду". Наверное, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН Юрий Жуков тоже для них "псевдоисторик"?

"Сегодня все, кто утверждают, что поляков расстрелял НКВД, танцуют под дудку, на которой наигрывает Геббельс – именно он придумал эту версию после Сталинграда. Это его ответ на поражение под Сталинградом. А вместе с ним нашу Победу и "Мемориал", и "Ельцин-центр" мажут грязью", - объясняет Юрий Жуков в беседе с Накануне.RU.

А ведь в своих дневниках Геббельс писал 17 апреля 1943 г.:
"Катынское дело приняло такой размах, которого он сначала не ожидал. Если бы мы теперь продолжали работать исключительно умело и точно, придерживались принципов, которые определены здесь на конференции, если бы мы далее позаботились о том, чтобы никто не выходил вон из ряда, то можно было бы надеяться, что нам удастся катынским делом внести довольно большой раскол во фронт противника".
И еще небольшая цитата: "Некоторые наши люди должны быть там раньше, чтобы во время прибытия Красного Креста все было подготовлено и чтобы при раскопках не натолкнулись на вещи, которые не соответствуют нашей линии".
И "отрицатели" действуют просто, как считает Гурьянов, они берут какой-то факт, а к нему "притягивают все остальное". Но по итогам этой встречи сложилось впечатление, что сам "Мемориал" в "Ельцин-центре" только этим и занимался.

Интересно также, что Александр Гурьянов, долго объясняя упорную "исследовательскую" работу, привел как доказательство "Постановочную записку" Берии Сталину и "записку Шелепина Хрущеву". Однако оба эти документа эксперты оценивают одним словом - подделка. И приводят множество несостыковок: несовпадение цифр, другие штампы, другой вид бумаги, на одном даже разные листы печатали разные машинки. Но это ведь "мемориальский" факт.
Особенно Александр Гурьянов несколько раз акцентировал внимание на "официальном признании руководством Российской Федерации вины за Катынь" – чуть не кричал об этом, докричаться не мог, как же это важно. Это, возможно, единственное настоящее, что было в рассказах Гурьянова. А вместе с этим акцентировал внимание на том, что расследование "катынского дела" было засекречено. Однако и тут есть интересный политический момент, о котором Накануне.RU рассказал Юрий Жуков:

"Дело в том, что следствие пришло к выводам – убийцами были немцы, но это нашему руководству было невыгодно, потому что Медведев тогда подписал с польским президентом бумагу, по которой значилось – да, мы расстреляли, а не немцы. Поэтому неудобно было дезавуировать Медведева. Вот и прикрыли расследование. А Медведев не имел никакого права до завершения расследования что-то заявлять и подписывать".

Но раз за разом рассказчики осыпают слушателей все новыми "интересными" деталями: например, ни в одном документе не сказано об именно расстреле пленных, но эти документы, мол, конечно, были уничтожены; нет ни расстрельных списков, ни актов, но "после нашего исследования понятно, что в НКВД из лагерей отправляли для расстрела"; операции расстрела в лагерях не были отработаны, но "они были отработаны и подготовлены в 1937-38 гг. в операциях "большого террора"; на Нюрнбергском трибунале советская сторона пыталась внести "Катынь" в дело немцев и так далее. Складывается впечатление, что скажи тогда Пастухова или Гурьянов, что лично приезжал Сталин и стрелял в пленных – все кивали бы в ответ "да-да, так и было".
"Мемориальцы" как бы обращались к аргументам своих противников и будто бы разбивали их, но занимались, по сути, просто подменой понятий. Да и на важные вопросы они так и не ответили.

"Существует множество вопросов, на которые те, кто проповедуют антисоветскую, антирусскую, пропольскую позицию, не хотят отвечать категорически: во-первых, почему для того, чтобы расстрелять какое-то количество поляков, их нужно было везти с востока в Смоленск? Тогда в 1940 г. в связи с подготовкой к войне все железные дороги были перегружены, и гонять просто так вагоны – это было преступлением. Во-вторых, Катынь – это, по сути, пригород Смоленска, место, где жители всегда проводили выходные дни и праздники. Зачем именно это место выбирается? Причем жители Смоленска про это почему-то ничего никогда не могли вспомнить. В-третьих, уже классические вопросы про то, какой веревкой пленные были связаны бумажной; из какого пистолета были убиты. Известно, что в СССР тогда не было таких бумажных веревок, не было и таких пистолетов на вооружении. И объяснение, что только ради расстрела поляков это все срочно закупили в Германии – это вообще чушь", - говорит Юрий Жуков.

Кроме того, есть и еще один важный вопрос, о котором говорит эксперт – бункер Гитлера, построенный под Смоленском. Известно, что такие бункеры строили военнопленные, которых потом расстреливали. И если еще раньше, до "шумихи про Катынь", этот бункер всем показывали, то сегодня про него все забыли, как будто его и нет вовсе.
В заключение Александр Гурьянов рассказал о нескольких пленных и их кратких биографиях. Особенно произвела впечатление на слушателей дневниковая запись Збигнева-Болеслава Пшисташа, который писал о своих планах на мирную жизнь, о том, что ему нужно будет прочесть, какие языки изучить, и как он хочет вернуться к мирной жизни. При этом прочтении Анна Пастухова вздыхала и чуть не плакала, смотрела то на слушателей, то на портрет пленного, а сидящие вокруг в такт ей качали головами, удивлялись и тоже вздыхали. И правильно сделал Гурьянов, что зачитал эти строки, ведь Геббельс еще писал: "Вообще нам нужно чаще говорить о 17-18-летних прапорщиках, которые перед расстрелом еще просили разрешить послать домой письмо и т.д., так как это действует особенно потрясающе".
Наконец, начались вопросы. Точнее, восхваления от постоянных "членов клуба ненавистников всего советского" – все благодарили за проделанную работу, кто-то говорил, что это работа для внуков и правнуков, кто-то даже желал распространения книги в вузах и школах (!) как учебника. В общем, все в стиле – говорили даже про "жить не по лжи" а-ля Солженицын, и рекомендовали обратиться в фонд Сороса за поддержкой.
Вопросы задавали люди, которых Анна Пастухова почти всех называла по имени-отчеству – ну, все ведь "свои".
А когда прозвучал вопрос: "А как вы отвечаете людям, которых вы называете "псевдоисториками", Александр Гурьянов скромно ответил – дескать, мы с ними не спорим, потому что чтобы доказать обратное для каждого их утверждения, нужно очень много времени, а мы это время тратим на нашу работу (и показывает на ту самую книгу). Об этом и говорил Юрий Жуков – всячески избегать ответов на вопросы.
Так что, в этом и есть суть работы - заниматься пропагандой, а не исследованиями?
А как же советская сторона постаралась внести "Катынь" в дело немцев на Нюрнбергском трибунале? На это Гурьянов рассказал историю о том, как сошлись в поединке защиты и обвинения по делу "Катыни" советская и немецкая стороны, и сторона СССР "по сравнению с немецкой стороной, выглядела бледно и неубедительно". Сразу после того вопроса Анна Пастухова в центре демократии имени Ельцина, следуя "свободе слова имени Ельцина", отдала микрофон другому человеку, игнорируя все призывы. Времени ведь не хватало, поэтому оно осталось не на два этих вопроса, а на два других.
Евгений Рычков