Не сколачивай гроб другому – сам в него попадёшь.

Голодный и обросший стою на «Беговой»,

Подайте Христа ради, червончик золотой.

И общий народ иже в них похотеша похотением:

 и седше плакахуся сынове

 Израилевы и рекоша: кто ны напитает мясы;

Святое Писание

Осень, падают жёлтые листья и тиражи жёлтых изданий. Прошли для жёлтых времена, когда хрусты на них сыпались, как на Чубайса. С доходами у государства стало туго, приходится ограничивать число наёмных защитников Первым стоком дальновиденья, где борьба за место под капиталистическим солнцем принимает поистине зверский вид. Вы видели когда-нибудь действующего  члена Госдумы, главаря партии, состоящей из него самого, который бы кричал на бывшего члена Госдумы: «Убирайся в свой Израиль!!»? Справедливости ради отметим, что выражение «жидовская морда» пока не применялось. А бывший ему отвечает: «На свою-то морду посмотри!»

- Уже посмотрел – я русский!

Хотя,  вообще-то, воспитанный человек не заметит чужих недостатков. С другой стороны, всё верно: кем ещё может быть человек, у которого мама украинка, а папа юрист? А происходит это в передаче лица той же народности, поскольку сталинское постановление об ограничении доступа евреев в издания-вещания снят. И теперь среди них начался Естественный Отбор, необходимость которого для нас они тридцать лет проповедовали.

Словом, назрел переворот в печати: низы не могут и не хотят покупать, верхи (не путать с вершинами мысли) не могут издавать. В довершение беды перепроизводство холуёв совпало с очередным упадком капитализма.

Тридцать лет – на десять лет меньше Моисея - вели нас либеральные мозгоклюи  во сретение благополучия в пустыню либерализма, где было выжжено всё нелиберальное, в Царство Капитализма, громко горланя при этом:

Наш паровоз, назад  лети!

В капитализме остановка!

И вот приехали-с! Докатились. До ручки. Экстренного торможения. В «совке» почтовые ящики ломились от изданий. Те, кто их должен был разносить, не выдерживали нагрузки, а потому приходилось развозить издания на «пирожках». Теперь же либералы мечтают о 20 тысяч подписчиков сильнее, чем Ленин о 100 тысячях тракторов. Во времена большевицкого прижима «Смена» ежедневно находила  250 тысяч читателей, а став громкоговорителем самого пещерного капитализма сдулась до 10 тысяч в неделю. В Советские Времена это было поголовье подписчиков захудалого уездного издания.

Между прочим, когда началось падение подписки, наиболее резвые утешали народ самой читающей страны: мол,  ничего страшного, в «совке» больше делать нечего было, а теперь развлечений много и без чтениев! И действительно, основным развлечением стало не читать в метро, а выживать.

К примеру, на волне свержения всего советского и российского и замены оного американским Е. Альбац удалось стать соратницей Ельцина, а потом возглавить издание «Новое время», которое она тут же американизировала в «Ньйю Таймс». Причём при Ельцине он входила в комиссию по помиловкам; как оказалась причислена – не известно. Некоторые сами себя назначают. Но зато все знают, что там собралась исключительно «совесть народа».  Честность, как и само время, оказалось зело жуликоватой. Писатель Аркадий Вайнер утверждал: «Никакой Комиссии вообще нет. Просто сам ее председатель с одним чиновником «за закрытыми дверями» выдают свои индульгенции». Возможно, не бескорыстно.

Ныне госпожа Альбац, привязавшая кобылу своей мысли к коновязи либерализма, заклинает «подписаться на честность, подписаться на неподкупность», т.е. на возглавляемое ею издание = «подписку дать, что во всякое время помирать согласны» (Салтыков-Щедрин). А иначе, мол, придётся уменьшить истребление лесов путём отказа от бумажного носителя.

Когда ж об честности высокой говорит,

Каким-то демоном внушаем:

Глаза в крови, лицо горит,

Сам плачет, и мы все рыдаем.

(А. С. Грибоедов, «Горе от ума»).

Госпожа Альбац уверена, что «талантливое хорошо продается». Надо думать, что «честное и неподкупное» продается не хуже. Мало того, иногда честность и неподкупность приносят больше выгоды, чем винные откупа. Непонятно только, почему она сама не может продаться вместе с возглавляемым ею изданием, которому нынче если что и светит, то только «фонарь» под глазом супружницы Ельцина. Хотя многие гении умерли в полной нищете. Наверное, у них не было главного таланта – продаваться. Впрочем, ещё Райкин предупреждал: чем больше у человека ума, тем меньше живучести.

Теперь к хору рыдающих присоединилась «Новая газета», до которой тоже добрался Естественный Отбор. Эта славная дружина вдруг заметила: «На душе нелегко и тревожно, над городом встают тучи, в воздухе пахнет не тем». И возопила: «Если вы тоже считаете, что журналистика должна быть независимой, честной и смелой, станьте соучастником «Новой газеты». Благодаря вашей помощи, мы и дальше сможем рассказывать правду о важнейших событиях в стране. Мы хотим, чтобы нашу судьбу решали только вы, читатели «Новой газеты». Мы хотим работать только на вас и зависеть только от вас. Примите участие в судьбе «Новой газеты».  И это пишут люди, вчера визжавшие: «Не верь, не бойся, НЕ ПРОСИ!»    А ведь не так давно кривили губки: «Кому нужны эти нищие!»  И громогласно вещали на всю страну, что нищие, бомжи и прочие  деды Щукари  – это не самая первоочередная задача государства. Потому что самая первоочередная – это богатые. Ныне, подавшись в побирушки, они так больше не считают.

Но  Ю. Латынина была более откровенна, уточняя задачи СМИ: «Продать избирателям политику». С её точки зрения, это и есть подлинная демократия. Как на Западе. Она даже Ленина помнит: «Газета – массовый пропагандист и чего-то там».

Все эти откровения почему-то постоянно напоминают байку, в которой споткнувшуюся на пути добродетели журналисточку спрашивают в родном издании:

- Ты как отдалась, по любви или за деньги?

- Конечно, по любви! Разве трёшка это деньги?

Эти ребята уже не настаивают на том, что у всякого предприятия должен быть свой Хозяин  и не  кричат от радости: «Частное всегда работает!!!»  обратите внимание – чАстное, а не чЕстное. Кроме того, всякая честность должна иметь свои границы. А не угодишь Хозяину – будешь стоять на площади и кричать:

Подайте отставному штабс-капитану!

Сбылось реченое: «Бог оставил их на произвол их испорченных умов, допустив им делать то, чего делать не должно. Они полны всякой неправедности, зла, жадности, порочности; полны зависти, убийства, раздоров, обмана, коварства, сплетен. Они клеветники, богоненавистники, наглые, надменные, хвастливые, изобретательные на зло, непокорные родителям; нет в них ни рассудка, ни веры, ни любви, ни милости. Божье отношение им известно: все, кто живет такой жизнью, достойны смерти, но они не только сами продолжают грешить, но и одобряют других, поступающих так же». (К Римлянам). Например, одобряют Ельцина, Чубайса, Гайдара-внука…

Хотя обслуживание этих начальников подтверждает мысль: «Тот, кто оказывает услугу негодяю, ошибается вдвойне: во-первых, помогает тому, кто помощи не заслуживает, а, во-вторых, подвергает опасности себя самого». (Федр, римский баснописец). Потому что его «использовали и выбросили» в духе Ельцина и Березовского.

 Самое страшное наказание, которое Всевышний насылает на людей земнородных – это отнюдь не огненный дождь. Самое страшное наказание для смертного – это исполнение его желаний в полном объёме. Вы жаждали капитализма – получите на всю катушку!

Вы вдалбливали: «Умри ты сегодня, а мы завтра». Они и вымерли, наиболее упорные подписчики – учителя, врачи, технари, учёные. А кто не вымер, у того доходы такие, что на пропитанье не хватает, не то что на подписку резко воздорожавших изданий.

 Опять же никто не стал объясняться по поводу данных когда-то обещаний: «Вот появятся богатые - и спасут страну!» А богатые даже своих лакеев спасать не желают – лишние расходы-с! Теперь надо думать, как спасти богатых от нищих, появившихся на другом конце стола. Поголовье богатых сокращать нельзя, расценки – тоже.  По этому поводу высказался ещё Фукидид: «Для граждан гораздо полезнее, когда процветает все государство в целом,- а не когда отдельные люди преуспевают, целое же разрушается».

Паниковский преследовал подпольного миллионера Корейко криками «Дай миллион!» То же самое делают и некоторые  нынешние щелкопёры, выпрашивая средства у чёрствых богачей с таким упорством, что  возникает впечатление, будто они на этих успешных людях женаты.  Увы! Тут без толку визжать: «Я же ваш, буржуинский!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!» И « уговор-то был, что только Щукари вымрут!»

И кто-то камень положил в его протянутую руку…

Некоторые либералы с отчаянья даже в большевизм скатываются: «Должны же люди помогать друг другу!" Ещё чуток – и вспомнят «совковую» заповедь «Человек человеку – друг, товарищ и брат».

Сразу вспоминается, что «сотни тысяч свободных граждан и вольноотпущенных рабов, многочисленные нуждающиеся крестьяне, обнищавшие арендаторы, бедные городские ремесленники и носильщики, наконец, люмпен-пролетарии больших городов; исполненные силы и сознания свободных граждан, они экономически являлись лишними людьми в обществе, они не имели крова и вели необеспеченное существование, рассчитывая на крохи».

«Нищета и постоянная необеспеченность существования должны были тем больше озлоблять пролетариев, чем бесстыднее и нахальнее выставлялась на показ роскошь оптиматов. Зарождалась мрачная классовая ненависть бедняков к богачам, но она была совершенно другого рода, чем классовая ненависть современного пролетария.

На труде последнего покоится теперь все общество. Пролетариату достаточно приостановить свой труд, и все общество начинает колебаться в своих основах. Античный люмпен-пролетариат не выполнял никакой работы, и даже труд остатков свободных крестьян и ремесленников не являлся безусловно необходимым. Не общество жило тогда на счет пролетариата, а, наоборот, пролетариат на счет общества. Он был совершенно не нужен и мог исчезнуть без всякой опасности для общества. Напротив, он таким путем мог только доставить обществу облегчение. Основой, на которой покоилось общество, был труд рабов». (Карл Каутский, «Происхождение христианства»)

Вот и наши либеральные умники, сделав «дорогих россиян» рабами, сами стали не слишком нужны. «Дорогие россияне» даже вздохнут с облегчением, если они куда-нибудь пропадут. А мрачная  классовая ненависть, которую они испытывают ныне к своим  более удачливым или более пронырливым собратьям по либерализму, бесстыдно выставляющим на показ роскошь своих итальянских поместий, где несть скудости во всем еже на земли, напоминает ненависть итальянских вольноотпущенников. А ведь не так давно вопили что есть силы:  «На свои покупает!» Ибо украденные у казны средства они давно уже считают своими.

  

Ленин в таких случаях говорил: «Не бояться признать поражение. Учиться на опыте поражения». А Троцкий добавлял: «Каждый народ, каждый класс и даже каждая партия учатся, главным образом, на собственной спине». Особенно это заметно в случае «мыслящей части народа».  Почему-то постоянно оказывается, что мыслят они тем, что ниже спины.

«Поминальный» выпуск  "Смены" не забыли ещё? По замечанию одного наблюдателя, он бы «наполнен слезами и соплями». Один заголовок чего стоит: «Последний выпуск. Основана 18 декабря 1919 года. Убита 12 октября 2015 года».

Тот же очевидец заметил по этому поводу?: «Честнее было бы написать: «Основана большевиками. Убита демократами – «борцами за свободу слова», поскольку  «Смена» была в первых рядах погромщиков советской власти. Они тогда вместе с весёлым пареньком Сунгоркиным радовались, «забивая последний гвоздь в гроб большевизма». А гроб-то оказался собственный. Как гласит народная мудрость, не сколачивай гроб другому – сам в него попадёшь.

Пока издания-вещания нужны были для уничтожения всего советского, их подкармливали и поддерживали, а укрепилась власть ворья – зачем тратить средства на продажных писак, если можно их спустить в любимом ресторанчике  господина Собчака возле моста Альма?

Таков рынок, господа! Свобода предпринимательства, естественный отбор, «умри ты сегодня, а я завтра», «не верь, не бойся не проси» - всё то, за что вы боролись. А потом напоролись!

И теперь Сочачья жинка возмущается по поводу высокой выживаемости русского народа, в котором по милости её вороватого  муженька появилось невероятное количество нищих, полунищих и просто бомжей: «Почему вы хотите выжить любым способом?» Людмиле Борисовне больше нравятся собкоры московских изданий, кончающие жизнь самоубийством, или редакторы подмосковных изданий пытающиеся сжечь себя после увольнения.

Есгений Пырков