ОТЗЫВ на автореферат диссертации на
соискание ученой степени доктора
философских наук КОРЯКОВЦЕВА Андрея
Александровича по теме «ДИАЛЕКТИКА
ЛЮДВИГА ФЕЙЕРБАХА и КАРЛА МАРКСА:
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ».
Конечно, указанная
тема не может не вызвать к себе живого
интереса и просто обречена привлечь к
себе пристальное внимание научно
озабоченной публики уж хотя бы самим
своим названием. Тем более, что диссертант
сумел сделать почти все возможное для
её максимальной драматизации…
К тому же, буквально
«разразившаяся» реальность последнего
двадцатилетия, так и не ассимилирована
ни психикой, ни интеллектом наших
соотечественников, которые так и не
могут отразить в своем сознании того
эмпирически бесспорного факта, что
живут они сегодня там же, где и всегда,
а именно – в «современном СССР». С той
лишь разницей, что сегодня (в отличие
от «всегда») народ-то у нас советский,
а начальство его – антисоветское. На
это «странное» противоречие он отвечает
не словами, а простодушными поступками,
часто бессловесными и «концептуально
необъяснимыми»: ранним вымиранием,
падением рождаемости, стрессом как
«повседневностью» своего существования,
безразличием к своему будущему и вообще
простодушной доверчивостью ко всем
формам «танато-филии», как обывательской,
так и «академической», как официальной,
так и «повседневной». Рассказывают,
что совсем недавно, при прежнем еще
губернаторе Э.Росселе, во время его
поездок по северу Свердловской области,
на встречах и публичных мероприятиях
население относилось к нему простодушно
и просто – как к очередному 1 секретарю
Свердловского обкома КПСС, лишь только
по странной прихоти местного начальства
и журналистов «губернатором» именуемому…
В таком жизненном
контексте заявленная тема, могла бы
восприниматься как попытка ответа на
животрепещущие, но неотвеченные еще
вопросы. Попытка, предпринимаемая в
кристально чистом воздухе «высокого
академизма» и решительно настроенной
на истину научности.
Открывая брошюрку автореферата
мы сразу же и обнаруживаем самоаттестацию
автора и его научных намерений именно
в этом ключе. «…Необходимо признать,
что мы живем во времена, в наибольшей
степени благоприятные для изучения и
развития диалектико-материалистической
традиции за всю ее историю» (стр. 4).
«…Главное в том, что марксизм вместе с
примыкающими к нему мыслительными
традициями в наше время утратил
дискредитирующую связь с риторикой
власть имущих и обрел свой изначальный
статус маргинальной теории» (стр. 5).
Более того, «важно, чтобы возникший
снова интерес к марксизму не был сведен
к воспроизводству его исторической
ограниченности или его изуродованной
форме в виде советской идеологии, а
явился бы новаторским переосмыслением
его содержания. Сверхзадача новейшей
общественной науки состоит не в том,
чтобы просто повторить К.Маркса и
Ф.Энгельса, а в том, чтобы посредством
их методологии ответить на практические
вопросы современности» (там же).
Воистину, тут просто нечего возразить!
Дальше – больше. Диссертант
предупреждает, что в этой своей научной
миссии «Понятием «классический марксизм»
мы обозначаем только труды К.Маркса и
Ф.Энгельса» (стр.13). Уж одно это замечание
настраивает читателя на ожидание все
новых и все более глубоких и тонких
«дистинкций» в устоявшемся комплексе
ученых представлений и стереотипов. И
читатель не ошибается, тут же находя
этому очередное подтверждение. Например,
углубляя дистинкцию «марксизма» и
«ленинизма» на почве такого предмета,
как материалистическая диалектика,
автор отмечает: «В.И.Ленин в отличие от
К.Маркса и Ф.Энгельса «отрицание
отрицания» и «переход количества в
качество» считал не «законами», а
«элементами диалектики» … В рамках
марксизма выделяется два направления
в интерпретации диалектических законов
и категорий. К.Маркс и Ф.Энгельс следовали
Г.Гегелю, а В.И.Ленин унаследовал их
фейербахианское понимание» (стр.22). Так
что логически совсем не случайно будет
встретить читателю и такое вот замечание
диссертанта, что «Обращая внимание на
методологическое различие между ранним
и поздним Л.Фейербахом, относительно
К.Маркса мы этим различием пренебрегаем.
С точки зрения развертывания
материалистической диалектики между
его трудами 40-х гг. и работами написания
«Капитала» нет существенной разницы.»
(стр. 13).
Все вполне естественно и даже
неизбежно. Аналитико-синтетическая
деятельность исследователя есть
«воздух» научного труда: чтоб «разделить»
следует соединять, а чтоб «соединять»
необходимо перед этим разделить… Важно
только, чтоб «каждому овощу – свое
время», чем и озабочен разум ученого,
держа свой рассудок на гибком и коротком
«поводке». Стало быть, удерживая и
«анализ» и «синтез» от работы «невпопад».
Как удалась диссертанту эта
главная научная задача анализа и синтеза
«к месту» и «ко времени»? К сожалению,
решение этой задачи ему так и не удалось.
- Заявленное, логико-теоретическое, отделение классического марксизма от «парткомовского марксизма», эпохи советской официальной идеологии, увы, не состоялось. И это не смотря на то, что диссертанта здесь «ожидали» уже давно состоявшиеся и накопленные отечественной философией результаты. Ведь, вышеозначенная проблема решалась последовательно и успешно, в напряженной борьбе, ценой самопожертвования лучших научно-философских кадров в недрах самой официальной советской идеологии и философии эпохи СССР. Автор лишь скользнул равнодушным взглядам по легендарным именам: Э.В.Ильенкова, М.А.Лифшица, Б.М.Кедрова, Г.Лукача, Н.И.Лапина, даже не упомянув при этом многих-многих других. При этом он поместил их рядом или «среди» тех самых представителей советского псевдофилософского официоза, который и являлся персональным исполнителем в процессе деградации советсткого марксизма (Т.И.Ойзерман, И.Т.Фролов, К.Н.Любутин, М.С.Каган, И.С.Нарский…), также не упомянув и многих таких же других.
- К.Маркс, Ф.Энгельс и Г.В.Плеханов не были членами советского парткома и его идеологий. А где-то году в 1995 член Политбюро ЦК КПСС Зимянин признался о себе и своих товарищах: «Гегеля не читали…», объяснив тем самым главнейшую причину состоявшейся катастрофы – фактическое антигегельянство. Что касается нашего соискателя, то следует констатировать, что все его исследование тоже фактически построено на привычной уже почве старого парткомовского «анти-гегельянства». Что до В.И.Ленина, как фактического основателя советской софио-идеократии, то он-то как раз и корил «партийных товарищей» за то, что они так и не поняли «Капитала», не утрудив себя «Наукой логики» Гегеля. Именно эти «советские парткомовцы» практиковали марксистскую философию так, как это делали Л.М.Каганович в отношении А.Ф.Лосева, М.Н.Руткевич в отношении Лосева и Э.В.Ильенкова, А.Перцев в отношении В.К.Бакшутова…
- Отсюда-то и проясняется для читателя авторская архитектоника, логико-исторический «рисунок» заявленной им научной проблемы. Его не устраивает историко-философская схема Ф.Энгельса, ставшая позднее «учебной». Став «фейербахианцами» Маркс и Энгельс не стали анти-гегельянцами! Критика Гегеля у них всегда сопровождалась защитой его философии (=метода) от всякого рода пошлости, как «кафедральной», так и «партийной». И лишь советский партком и ассоциированная с ним «кафедра марксизма-ленинизма», представили дело так, что де «антигегельянские» марксизм и фейербахианство – это и есть марксизм-ленинизм-материализм, «как он есть». А вот верное «доказательство» преданности ему – это, во-первых, ругань в сторону Гегеля и, во-вторых, «персональные дела» на партийных товарищей-гегельянцев. В этой ситуации опора на Ленина-гегельянца (= его «Философские тетради») только и могла хоть как-то «сравнять» положение, дав шанс отечественной советской философии сохранить свою связь с Гегелем, Марксом и Ленином как классиками аутентичной историко-философской традиции.
- Так что у диссертанта сравнительный анализ Маркса и Фейербаха проходит, вопреки его заявлениям, не столько в плоскости истории философии, сколько в плоскости самодискредитированного советского официоза «остепененных» парткомовских карьеристов. А именно: антигегельянство Маркса и антигегельянство Фейербаха «сравнивается» за пределами классической философии, но в рамках и по законам псевдо-философских учебно-методических, «проверенных временем» схем. В результате, «основа» для сравнения в аналитико-синтетической работе автора оказывается резко обедненной. А все перспективное игнорируется по причине, якобы, их «солидарного» антигегельянства и «анти-спекулятивного философствования». Поэтому автор вынужден не столько Фейербаха рассмотреть глазами Маркса, сколько Маркса схематизировать под Фейербаха, компенсируя неизбежные натяжки разными декларациями и общими местами. (Как например это: «К.Маркс вычленил из фейербаховского учения о творческой и разумной «чувственности» понятие чувственно-практической деятельности, а саму эту деятельность истолковал в качестве специфической субстанции человеческого бытия» стр. 31, - что, конечно, верно, но из классических первоисточников, давно общеизвестно!)
- У всего этого положения вещей имеется и весьма большая научная (точнее, антинаучная!) цена: чтоб «сделать», в угоду собственной диссертационной теме, Фейербаха «диаматчиком» и «истматчиком» аж «до Маркса», автор вынужден внести некоторый «контролируемый хаос» и в вопрос о том, как связаны между собой, в учении Маркса, его философия и его же политэкономия. При этом, конечно же (судя по автореферату), полностью игнорируется тот фундаментальный научный факт, что гегелевские научно-теоретические корни политической экономии марксизма напрямую связаны с ней не только логико-методологически (см. например, знаменитое письмо Маркса к Энгельсу от 14 января 1858), но и, через понятие абстрактного и конкретного труда в работах самого же Гегеля (см., например, А.А.Хандруев «Гегель и политическая экономия». М., Экономика, 1990.) Что до общего Фейербаху и Марксу «истмата, диамата и коммунистической антропологии», то автор, кажется, полностью игнорирует в своем анализе такие системообразующие и продуктивные категории марксовых работ как «неорганическое тело человека», «всеобщий труд», собственно «абстрактный труд» как философское понятие, «практически истинные» и «практически-ложные» абстракции и др. На наш взгляд, ложным новаторством автора являются его размышления о действительных научных и исторических отношениях между категориями «частная собственность», «отчуждение» и «самоотчуждение труда» (На должной научной высоте изложено, например, в работах Г.Лукача и Н.И.Лапина). Способ научного анализа диссертанта приводит его либо к неряшливым, либо просто ненаучным формулировкам, типа: «Если капитал – это накопленный труд, то процесс обратный накоплению капитала – его индивидуально-общественное присвоение и освоение, а результат этого процесса есть личность, общественно-необходимый индивид» (см. стр. 44). И это изложение марксизма, пусть даже и для критики?! Интересно, а с чем бы тут «не согласились» бы такие «личности», бывшие советские студенты – антикоммунисты-антимарксисты Г.Бурбулис, Е.Гайдар или А.Чубайс? Ведь именно этого-то они и добивались под идеологическим флагом той самой «либеральной модели буржуазного строя», поражение которой диссертант констатировал в самом начале своего автореферата, обосновывая актуальность темы (см. стр.3). «Либеральный горизонт» в научном кругозоре нашего автора хорошо заметен из такого, например, утверждения: «Ибо культура развивается там и только там, где имеет место упразднение труда хотя бы в индивидуальном бытии» (стр. 44). Пардон, а вышеназванные советские студенты о чем?! С таким марксизмом у этих героев последнего двадцатилетия «советского коммунизма» никаких трений быть просто-напросто не может.
- Все эти авторские научные новации относительно связей: гегельянства и философии; Гегеля с одной стороны, а материализма Фейербаха, Маркса и Энгельса с другой; фейербахианства и марксизма; марксизма и «энгельсизма»(см. прим: «Так, например, Ф.Энгельс в конце жизни занимался онтологией и гносеологией, а так же философией науки в сциентистской парадигме. В творчестве же К.Маркса эти темы отсутствуют, равно как и сам сциентистский подход» стр.13)); «классического марксизма» и ленинизма – все это не могло, конечно, не сказаться у автора и на его решении вопроса об отношениях между философией и историей философии. Об отношениях между философией и природой самой мысли. Продвигая свой схематизм продекларированной проблемы, он заявил антигегельянские новации и в рассмотрении историко-философских категорий, о чем говорить можно долго и говорить нужно обстоятельно. Отметим только, что изложение им такой системообразующей философской проблемы как отношение «мифа» и «логоса», для выявления специфики философии, буквально шокирует тем, что в нем как будто отсутствуют даже признаки знакомства с тем ее научным уровнем, который достигнут нашим национальным «философским цехом» в результате эпохальных научных достижений А.Ф.Лосева по этому вопросу. Диссертанту, похоже, не понятно, что ежели миф легко возникает на почве даже высоко специализированной и глубоко институциализированной научной деятельности современного общества и человека, то нет ничего невероятного и в том, что в мифе классической древности может быть достаточно место и для полноценной логической континуальности. Просто в одном случае речь может идти о «мифологии разума», а в другой – о «мифологии рассудка». Между тем, соискатель уверенно заявляет, что «В мифе не может быть никакой диалектики как способа именно понятийного мышления» (стр. 16).
- Приходится с сожалением констатировать, что, вместе со штатными идеологами официального советского парткома КПСС, диссертант просто запутался в, научно вполне проясненном, противоречии между «диалектикой рассудка» (Мих. Лифшиц) и «Диалективой мифа» (А.Ф.Лосев), проводя тождество и различие, анализ и синтез философских позиций Маркса, Гегеля и Фейербаха либо не к месту, либо не ко времени, словом, просто-напросто «невпопад». Поэтому знаменитая формула научного марксизма-ленинизма о том, что пролетариат и философия находят друг в друге свое оружие и взаимное самообоснование, получает у диссертанта решительный «концептуальный» отпор: «Классический марксизм заявлял о себе как о «практическом материализме», но связал выполнение своих конечных целей с ограниченным социальным субъектом, который не смог осознать эти цели как свои собственные. Из этого следует: либо цели не верны, либо пролетариат «не тот»(стр.46). И поэтому, заключает автор, «Социальная теория К.Маркса сама нуждается в диалектическом синтезе своих противоречий». Между тем, «марксизм» самих Маркса, Энгельса и Ленина знавал лишь тот «капитализм», который предшествует социализму. И предшествует, возглавляющим его, «парткому» и «кафедре», при государственной власти. Капитализм же, порожденный самим советским парткомом, и его лучшими идеологическими кадрами – зав кафедрами марксизма-ленинизма, был классикам не известен. И ответственности за его «деяния», именуемые сегодняшними «академическими» институтами «строительством капитализма», их теория не несет.
- Социальный заказ на «выводы» такого рода вполне очевиден. Ни Бурбулис, ни Гайдар, ни Чубайс от него бы не отказались: еще бы, назначить виновником состоявшейся геополитической катастрофы самих же ее жертв! Остроумно и умно! Хотя и ненаучно, и безнравственно, вообще-то говоря… Жаль только, что невольными ЗАЛОЖНИКАМИ этой «ученой задачи» стали в данном конкретном случае ни в чем не повинные, вполне себе скромные философы-коммунисты. А именно: Карл МАРКС и Людвиг ФЕЙЕРБАХ!
- Молчанов В.А., кандидат философских наук,
- доцент кафедры философии УрГСХА,
- «Золотая кафедра России»
- 16 октября 2011 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий