Основная наивность наших «демократов»
и «коммунистов» в том, что если, по их
мнению, поменять «социализм» на «рынок»,
экономика в корне станет иной. Придет
компетентный дядя, напишет Конституцию,
введет частную собственность, систему
всяческих актов и указов – и останется
только их исполнять. Наденем галстук,
сменим форму – и апатичному, пьянствующему,
криминальному содержанию просто некуда
будет деваться. Произойдет переход к
цивилизованному обществу – в старых
терминах «к благосостоянию». А мы им,
конечно же, верим, надо же чему-то верить,
в Ленина, Кейнса, Сталина, Будду,
Международный Валютный Фонд или Деда
Мороза.
Подобное понимание политики вызывает
отвращение у всякого, кому опостылели
громкие лозунги с той и с другой стороны
баррикад. А точнее – из Москвы.
Действительно, географическое
(геополитическое!) единство кажущихся
противоположными партий – привилегированная
столица – диктует и единство взглядов.
Под лозунгами, которые к а ж у т с я
противоположными. В чем единство? В
отношении к тем, кто производит. В этом
плане «ком» и «дем» одинаково антирабочие:
государственную активность, экономическое
управление они оставляют за собой, а
трудящимся предоставляют пассивное
голосование за компетентных. Значит,
партии и союзы исходят из существующего
состояния рабочего класса: людей
сосредоточенных на зарплате, семье и
страхе перед увольнением. О каких
общественных образованиях тогда может
идти речь, если в обоих случаях
политорганизации
з а к р е п л я ю т своей практикой
состояние рабочих?
Не так уж давно газеты сообщили нам,
что закон стоимости отменить невозможно,
а стало быть, систему социализма надо
б заменить на систему цивилизованного
капитализма. Вот придет СИСТЕМА, СИСТЕМА
нас рассудит. Однако в этой замене – и
до нее – рабочий остается пассивным
исполнителем, шестеренкой в механизме.
На самом деле не закон стоимости
определяет поведение рабочего как
«производственного фактора», а
общественная активность формирует
закон стоимости. Стоимостью товара не
заключена в товаре, как масса в яблоке,
она – в головах людей, в том числе у
тех, кто производит товары.
Следовательно, стратегией политорганизаций
должен быть рабочий, а не сфера обмена
производственных им товаров. Это
убедительно показал еще Маркс. Тем не
менее ДемРоссия д е к л а р и р у е т
названную стратегию, а РКРП, ВКПб и
т.п. н а з ы в а ю т себя марксистами.
Научно-промышленный Союз, директора
производств в борьбе с банковской
системой выбирают из двух зол надстройку
поконсервативнее. Верхи решают с в о
и проблемы. Оформляется же это бантиком
«акционирования в пользу трудовых
коллективов» (Травкин), приватизационных
чеков и т.д.
Что означает введение чеков? 1) Инфляцию,
так как это вбрасывание в оборот новых
денег, которые не обеспечены товарами.
2) Полвышение цен в группе А, так как
спрос растет. Затем – в группе Б (товаров
народного потребления). Можно ли
трудовому коллективу, собрав чеки,
купить приличное предприятие? Нет.
Потому что на чек откладывается с р е
д н я я цена средств производства,
полученная сложением цен средств
производства рентабельных предприятий
и нерентабельных.
Что означает акционирование? Уменьшение
заработной платы. Если в начале века
снижение цены акции давало возможность
рабочим ее купить, а затем получать
дивиденды, то на короткое время была
снижена социальная напряженность:
рабочие перестали бастовать против
«своего» предприятия, болея за судьбу
дивидендов. Сегодня работодатели
научились вычитать доход от акции не
из прибыли. А из цены рабочей силы. В
развитых странах рабочих чуть ли не
заставляют б е с п л а т н о приобретать
акции, все равно не берут…
Приватизация – также очередное
надувательство. На Западе, например,
сначала предприниматели, организованные
в государство, приватизируют предприятие,
и государство получает от этого деньги.
Цены растут, и затем, по требованию
возмущенных трудящихся, то же самое
предприятие за грабеж и нерентабельность
деприватизируют и снова получают за
это деньги (например, ж.д. транспорт в
Аргентине).
Приватизация – это добавочный чемодан
документов, который абсолютно не меняет
отношения между группами директоров
и их хозяевами - ведомствами,
правительством.
В чем причина легкого отнятия денег у
производителя? В том, что администрация
скрывает всю технико-экономическую
информацию. Рабочие не знают ни стоимости
средств производства, ни даже номенклатуры
выпускаемой продукции.
Во-вторых, в
неорганизованности. Т.е. бессилии
рабочих. При сплоченных директорах и
ведомствах и разобщенных трудящихся
любые формы хозяйства, будь то план или
рынок с акциями, обогатят сильного и
подавят социально пассивного.
Не так давно на пермском заводе
«Моторостроитель» состоялась конференция
трудового коллектива. «Мы не знаем, что
будет в результате акционирования, -
сказала Августа Брохина, предцехкома
цеха №45. – раньше не было стимулов
работать, и неизвестно, появятся ли они
в будущем. Никто не знает, что представляет
собой акционирование».
Наше предельно грамотное правительство
определило 51% акций как контрольный
пакет, который имеет возможность
закрепить за собой трудовой коллектив.
В этом засомневался даже зам. директора
Черкашина по экономическим вопросам
Игорь Коровин.
И в самом деле, для того, чтобы владеть
предприятием, сплоченной администрации
достаточно и меньшего количества акций.
Например, Форд хозяйничает, имея на
руках всего 10% акций. Неорганизованным
рабочим, чтобы их не придавили
окончательно, нужно количество,
значительно превышающее 51%.
Какова же судьба предприятий?
Если даже концлагерь обозвать акционерным
обществом, труд в нем не станет свободнее.
Это одна сторона дела. Другая – то, что
ориентация на прибыль разрушит
хозяйственные связи, резко возрастут
издержки. Если даже объединения типа
Научно-промышленного Союза попытаются
провести насильственное синдицирование
по японскому примеру времен
мировой войны, то и это не восстановит
хозяйственные связи. Они потому и
разрушаются, что уже не могут
функционировать по-старому – через
ведомства и Политбюро, а их субъекты –
охочие до прибыли чиновники – не хотят.
Б.Ихлов август 1992.
Комментариев нет:
Отправить комментарий