СПАСИБО ПРЕЗИДЕНТУ IV

 Актуальный архив 1991 г.

 Что произошло, что подтолкнуло, почему необходимо издать именно этот Указ насчет парткомов на предприятиях, не какой-нибудь другой?

Рассказывают, как один странник долго пересекал пустыню. Настал день, когда желание помутило его разум, и он стал искать соития с верблюдом. Но верблюд не хотел греха и каждый раз убегал от странника. Наконец, взмолился странник. И тогда явилась к нему прекрасная девушка и обещала исполнить любую его просьбу. А странник попросил ее подержать верблюда.

Столько шума об апрельском повышении цен – и ни полсловечка об их повышении после занятия президентского поста. Хотя критика первого (павловско-рыжковского) повышения была важнейшим пунктом на пути к правительственной независимости.

Может быть, предполагается, что именно департизация предприятий явится тем золотым ключиком, который призван открыть железный занавес свежему ветру рыночной экономики и всеобщему счастью (не скучно ли низам? Боярам бороды бреют!) или затея с парткомами должна развлечь доведенный чиновниками до ручки, до злобной апатии нарождающийся средний класс? Может, Борис Николаевич слишком буквально понял неологизм Горбачева о «новом» мышлении?

Попытаемся вообще думать. Уж как сможем. Обратимся к хазановскому образу «волки и овцы». И те, и другие – животные, хотят жить, и последнее качество им обще, так сказать, общеживотная ценность. Но вместо того, чтобы уважать права личности овцы, волк тянет одеяло на себя и, не обладая политической культурой, ест овцу. То есть, из факта существования общей ценности ровнехонько ничего получить невозможно, зато овцам будет предложено пожалеть волков, пойти им навстречу, устроить биологическое партнерство – во имя целостности, во имя общих ценностей. Таким образом, проталкивание «общеживотных ценностей» будет использовано классом волков против класса овец. Господам демократам доступен такой уровень думания?

Вы заметили, какой спокойный тон. Это от усталости. Никого не называю фидеистами, сикофантами империализма, апологетами, фарисеями, эмбрионами прогресса, интеллектуальными импотентами… после того, как по телевидению «артистка» Вертинская оценивает мужские достоинства президента РСФСР – фактически пользуется телевидением для повышения спроса, - а перед этим показывают фрагмент ее нового фильма («Триумф актера!»), где она с остервенелым лицом всаживает несколько раз превосходный охотничий нож в матрас, начиненный какой-то гадостью под кровь и изображающий мужчину-соперника, для того, чтобы приступить к лесбийской любви с тетенькой, лежавшей под матрасом, а в это время в ВС РСФСР в лице пермского депутата Залевской воскресла уж в очень буквальном виде политическая проституция…

Мы беседуем с журналистами пермского «Профсоюзного курьера». «Вы, ОПО «Рабочий», должны поддерживать политику президента в отношении парткомов на предприятиях… на работе надо работать, а не заниматься интригами… если монархисты, кадеты и еще десять партий захотят свои парткомы на заводах, ой, что будет…» и т.д. трогательная забота о рабочем человеке, трогательная лояльность. Трогательно, что до Ельцина тоже была лояльность, хоть и с молчаливым одобрением той же политической активности на заводах.

Ну, сели спокойно, достали ручки, раскрыли тетради. Тема: критика гегелевской философии права… Дано: вышел Указ о департизации предприятий. Доказать: Указ направлен, в первую очередь, против рабочих, укрепляет позиции элиты КПСС и ослабляет развитие рабочих организаций… Шахрай, не шали, прекрати тыкать ручкой в спину Хасбулатову. Прошу к микрофону.

• Это не указ о департизации. – Прекрасно! – Он ведь не запрещает членство в партиях. Напротив, вводится гарантия конституционной нормы (ст.49 Конституции РСФСР), в соответствии с которой гражданин не может быть уволен или преследоваться за то, что он занимается политической деятельностью… Указ не противоречит конституциям СССР, РСФСР и Закону СССР об общественных объединениях. Была проведена безупречная его международно-правовая экспертиза. Указ повышает уровень равноправия граждан. («Демократическая Россия», № 19, 1991).

Дети! Отложите авторучки в сторону. Вы перепутали, это не физкультура, думать, думать мы учимся.

Допустим, что вышел указ о том, что волки не имеют права есть овец прямо в стаде. Кто воспользуется Указом? Волк. Он будет защищен законом от посягательств собаки за пределами стада, пока тащит овцу в лес.

Кто на сегодняшний день наиболее организован? Элита КПСС. В РСФСР членов КПСС осталось чуть более 10 млн. Следовательно, организованная сила (вместе с прочими партиями) наполнит Указ, эту пустую абстракцию, содержанием выгодным именно ей. Бессильные, неорганизованные рабочие машиностроения не смогут ей помешать.

До Горбачева с Ельциным существовала прекрасная Конституция, согласно которой власть принадлежит рабочим и крестьянам. Кто пользовался этой бумажкой на протяжении истории Союза, неужели рабочие и крестьяне?

С 1983 года действует пусть ущербный, но все же закон – андроповский – о трудовых коллективах. Кто воспользовался им в первую очередь? Директор. Появилась возможность все беды валить на карманные СТК.

Указ не может повысить уровень равноправия граждан. Его могут повысить только сами граждане. А уж затем закрепить это в законе.

Далее. Кого волновал заводской партком, кто хозяин на заводе? Директор. Он определяет жизнь рабочих, дает или не дает квартиры, увольняет, повышает, унижает и прочее. Любой рабочий знает, что активность наказуема отсрочкой квартиры, напоминанием о встрече с милицией, лишением премии и т.п. А партком – придаток, как и профком. Единственное, что волнует директора – это, с одной стороны, удержать власть, а с другой – сохранить над собой министерство, чтобы поменьше ответственности.

Март сего года. Конференция завода им. Свердлова по принятию колдоговора. Секретарь парткома Ивкин не допущен администрацией в Совет предприятия.

Разговариваем с рабочими агрегатного КБ завода им. Калинина, поклонником социал-демократии и членом ее. Речь идет о внесении в колдоговор пункта о департизации. Пожимаю плечами. Но предлагаю поэкспериментировать. Итог: администрация с удовольствием приняла этот пункт.

Надо быть потрясающе современным человеком, чтобы считать департизацию «подрывом основ КПСС». Сей Указ – лишь внешний жест, очередная присяга на верность новому идеалу, точнее, вывеске. Идеалы мало беспокоят Бориса Николаевича, ведь надо же было создавать очередную «коммунистическую» партию под собственное кресло. Причем не в пику антикоммунисту Травкину, а в пику антикоммунисту Полозкову вместе с «ученым» Сергеевым. Т.е., присяга собственному креслу…

Существуют определенные отношения между Политбюро, министерствами, Всесоюзной Ассоциацией директоров, профсоюзами. Все это – структуры высших эшелонов КПСС. Как департизация может повлиять на их взаимодействие? Очень слабо… Например, для зама по идеологии пермского обкома КПСС Копысовой неважен и горком КПСС, она отказывает его сотрудникам в помещении, предлагая во время своего отпуска поработать в ее кабинете. И территориальную организацию КПСС ущемляют, причем без всякого Указа.

Можно даже организовать негативный отклик на Указ – лучшего способа показать, что слухи о смерти КПСС сильно преувеличены, не найти. Заинтересованный мещанин будет уверен, что именно здесь решается судьба России, а он сам, выбирая между несколькими группами буржуа – кто лучше? – принимает участие в жизни в меру собственного деревенского идиотизма. (Прошу прощения, что пользуюсь терминами «класс», «буржуазия», это нынче не принято, но, как говорил французский структуралист Ролан Барт, буржуазию можно определить, как общественный класс, который не хочет быть названным). Что хуже всего – негативный отклик возник стихийно, на фоне того, что наиболее гибкая партийная номенклатура радостно поддерживает Указ.

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Мои журналисты невменяемы, они уверяют, что им надоели наши интриги – работать надо! Что ж, мне тоже надоели ваши интриги. Оформившегося рабочего движения еще нет, а тех, кто обрел кресло, такая ситуация устраивает. Для них теперь нужно, чтобы рабочий дисциплинированно работал. Пять лет назад демпресса говорила о демократах то же самое, что вместо того, чтобы каждый трудился на своем рабочем месте, люди митингуют. Можно подумать, что члены обкомов не отлипают от лопаты.

На предприятии рабочим удобнее, чем где-либо, организовываться и участвовать в политической жизни. Социализм, говорил Ленин, - это когда каждый после отработки восьмичасового урока занимается государственной деятельностью. От Указа пострадают, в первую очередь, нарождающиеся рабочие организации.

Нашим социал-демократам, к примеру, классовый подход кажется устаревшим, они предпочитают рассуждать о правах личности. В то же время, кому-то можно заниматься политикой, а кому-то не стоит… Ведь политической самоорганизации рабочих явно препятствуют – стартовые условия для них значительно хуже. То есть, политика СДПР ничем не отличается от прежней практики КПСС, благодаря которой ни о какой государственной деятельности рабочих не могло быть и речи.

Год назад, после многопартийного «Парткомы – вон с предприятий!», администрация 3-го автотранспортного предприятия Перми запретила группе «Голос рабочего» вывешивать информационный стенд. Рабочие комитеты Кузбасса испытывают сегодня – вследствие Указа – давление со стороны администрации. Рабочий комитет предприятия не имеет права зарегистрироваться, как политическая организация, поэтому в отношениях собственности внутри предприятия рабочий комитет будет иметь лишь совещательный голос.

Звенья в цепи: гонения на производственные избирательные округа – ликвидация выборности директоров – ликвидация СТК – ограничение рабочего движения тред-юнионом – юридическая отмена советской власти, переход к мэриям – и, наконец, Указ о департизации.

В 20-е годы партийная структура в Германии формировалась из «бонз» и «серых шеренг». Последние ничего не понимали – они так и набирались, только для голосования за бонз. Такова была и практика КПСС. Такова сегодня практика ДПР, СДПР и т.п. Сегодня, когда власть переводится в деньги, и уровень отношений собственности снижается от распоряжения до владения, элите КПСС стало ясно, что тянуть за собой балласт серых шеренг бессмысленно. Пятая часть членов покинула ряды КПСС, теперь ликвидируются лишние парткомовские рты. Верхи КПСС организуют совместные предприятия, перетекают в оборонную промышленность (в Пермской области – Кадыров, первый секретарь Нытвенского горкома, затем третий секретарь обкома, стал директором Нытвенского металлургического, ушел в аналогичные структуры и Демин, второй секретарь обкома), в добывающую и т.д. Наверху идет смена вывесок и перемена мест музыкантов, а Россия – «Россия – все та же дремота, в Петербурге и на Лонжероне», все та же социальная недоношенность.

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Вянет лист, проходит лето. Обсыпается весь наш бедный сад. Мы беседуем с «Профсоюзным курьером», они демократы и при мне могут себе позволить выразить недовольство хозяином. Ощущение, будто беседую с вырезками из столичных газет, вместо разговора – газетные клише, значение любого аргумента – не более чем шум уличного транспорта. Мне вешают, что есть международная практика, и она, дескать, подтверждает правильность Указа, как практика-де доказала несправедливость теории Маркса.

Представим, что мы с вами подрядились чинить телевизор. Допустим, тестер сломан, а мы его используем на практике. Или, например, ветер отклоняет стрелку на шкале прибора, и наша дурная практика показывает, что телевизор исправен. А если действительно исправен, то покажет, что сломан. Поэтому стоит задавать хотя бы дополнительные вопросы.

Если «рынок», то кто в нем подразумевается как главная сила, рабочие или работодатели? Если приватизация, то для кого? Если практика, то чья? Скажем, Гудериан рассуждал похожим образом, то есть совершал логическую ошибку, подменял имя суждения, абстрактное выдавал за конкретное. Человечество, – говорил Гудериан, - большую часть истории провело в войнах. Следовательно, война – естественное состояние человечества. Хотя война – естественное состояние не всего человечества, а его части – буржуазии, которая экономические интересы реализует за счет войн. Этот интерес части человечества выдается за интерес человечества в целом. Еще проще: большая часть не означает естественности, наоборот, неестественность.

Во время выборов в ВС СССР председатель Мотовилихинского райсовета Перми Юра Антипов пропагандировал в объединении «Малахит» Булаева, директора завода им.Ленина. Антипов рекламировал, что директор выступает за частную собственность. Зал одобрительно захлопал. И никто не задал вопрос: чью частную собственность имеет в виду Булаев – ведь ясно же, что свою. Ценности общечеловеческие, а вот собственность частная. Точнее, частная собственность – общечеловеческая ценность. Точнее, собственность немногих есть ценность тех, кто не имеет собственности. Вот так.

Наш директор выступал и против 6-й статьи Конституции. Ну, убрали статью. Что изменилось для рабочего? Вообще что-либо изменилось?

Разумеется, ни Ельцина, ни директоров заводов не устраивают рабочие организации как самостоятельная политическая сила. Рабочий комитет на Уралмаше подавлен, председатель уволен. На трехнедельную забастовку пермской мебельной фабрики Ельцин не обратил внимания, хотя к нему обращались за помощью рабочие. Стачком литейщиков пермского опытно-механического уволен, а рабочие опять же во время забастовки обращались к Ельцину. То же самое - на втором автотранспортном предприятии Перми. Рабочий комитет завода им.Свердлова Перми так же подавлен администрацией директора Черкашина и его зама Маянова.

А теперь посмотрим, как подавляют политические рабочие организации в других странах, на пример которых ссылались наши журналисты. Например, в Индии. «Вишванд Карник, корреспондент агентства «Пресс Траст оф Индиа»: «Политические партии не имеют права организовывать свои ячейки ни на частных предприятиях, ни в учреждениях. Более того, государственные служащие, а также офицеры армии и полиции не имеют права состоять членами какой бы то ни было партии». Примерно то же самое в Албании, Венгрии. Швеция: «Как сообщила нам корреспондент телевидения Швеции в Москве Элизабет Хедборг, в ее стране ячейки политических партий не имеют права функционировать на предприятиях и госучреждениях. Партийное влияние осуществляется только опосредованно, через профсоюзные организации. Они зачастую находятся под влиянием той или иной партии, но и в этом случае речь идет о защите социально-экономических прав рабочих и служащих» («Дайджест-Куранты», №2, август 1991).

Однако газета не приводит в пример, скажем, Францию, где профсоюз Всеобщая Конференция Труда (влияние компартии, социалистов) занимается не просто защитой, а и политическими задачами, вопросами технологической политики государства. Однако лет за 10 до нашей перестройки на французских предприятиях прекратились гонения на политгруппы. Их перестали замечать – по японскому примеру, и этот тип воздействия - помощнее…

Дурное привязывается быстрее. Французский дворник будет воспитывать российских детей только потому, что он иностранец. Пресса удивительно избирательна, она апеллирует к мнению мещанина, минуя мнение нормального человека, чья голова не забита газетной информацией. Стоит ли жалеть свободу такой печати?

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Допустим, вы желаете открыть малое предприятие. Готовите документы и наносите первый визит этому сброду воров – в районный исполком Советов. Вас туда уже послали - из горисполкома. После чего посылают еще дальше, в управление жилищного хозяйства за документом о юридическом адресе. Вам неясно, как можно требовать юридический адрес, если предприятие не зарегистрировано, деятельности еще нет, значит, и нет денег на аренду «юридического адреса». В дальнейшем эпизод забудется, как легка шутка. Разумеется, начальника не будет на месте, когда явится – неизвестно, он появится в ваш следующий визит и откажет. Ему нужно другое лицо, другому визитеру он позволит. Возвращаемся в исполком, там закончилось приемное время, юрист присела на стул, нога на ногу, беседует с коллегами, ее тревожить нельзя: «Вы что, читать не умеете?» Через три дня она вам скажет, что к Уставу необходимы справки. Которые, естественно, не достать без зарегистрированного устава. Если вам покажется, что это нелогично, вас отправят к другому юристу, который и не вспомнит о справках, но потребует деньги и вдобавок пригрозит, что с коллективной формой собственности намучаетесь. С исправленным уставом возвращаемся к первому юристу, низкий поклон, она снова не в духе, мы не задержим, теперь ей до зарезу необходим полный список сотрудников малого предприятия, поскольку форма собственности коллективная, прекратите истерику! Не нужна ваша бумажка с Советом предприятия, нужен список или подтверждающая справка от учредителя. Нет учредителя? Давайте список. Вы хотите открыть малое предприятие, осенью вам нечего будет есть, вам втолковывают, что когда примете на работу еще хоть одного сотрудника, придется перерегистрировать устав, поскольку форма – коллективная. И вообще, в уставе много вольностей, нет боязни, чинопочитания, не исправите – пшел вон. Еще подергаетесь туда-сюда, но делать нечего, вас обязаны зарегистрировать. Платим деньги второму юристу, он делает поправки, не исправляя, приносим снова устав, он его не глядя подписывает... правда, документы не отдадут, пока не заплатите денежку. Заплатили – скорей в банк, открывать счет! Но банкир упрямо посылает вас снова в исполком, за все деньги вам зарегистрировали неправильный устав – нет чинопочитания! – и не дали в придачу прорву документов. Возвращаетесь, берете документы, низкий поклон налоговой инспекции, в банке требуют справку, что печать в стадии изготовления. Вприпрыжку в типографию, где делают печати, там шлют в милицию за разрешением, а в милиции не приемный день. В приемный день в милиции посылают обратно в исполком за документом, который тоже забыли выдать. Спокойно вернулись, поклонились, милиция, типография, банк, нужно заверить подписи на карточках в нотариальной конторе. Ее перенесли, вы не там искали. Приходим в ихний приемный день. «Как, вы один? А где тот, кто второй подписался? По паспорту не могу, должна побеседовать лично, вдруг невменяемый. Нет, я не врач, не эксперт, но у нас такие правила». Печать обещают изготовить на следующий год, если пораньше, то директор в былые дни просил 100 рублей, теперь сходу требует компьютер. Ваши штаны – единственные, вы мечтаете открыть малое предприятие, снова банк. Устав неправильный, перерегистрировать, подписи не нравятся, не похожи, лучше квадратными буквами, почему разными чернилами, нынче жуликов как сельдей в бочке (и верно!), нет, я не эксперт, но у нас такие правила». Когда получите печать, нужно снова заверить подписи, по документам вы работаете без печати до такого-то месяца. Не понимаете зачем? Жуликов развелось. Когда начнете коммерцию, не забудьте, что товар вам не продадут до тех пор, пока не перечислят за него деньги, а деньги не перечислят до тех пор, пока не отдадут товар.

Это и есть правовое государство, т.е. правила хорошего поведения для простых смертных в светском обществе. В Москве – одни, в Закавказье – другие, форма которых в сильной зависимости от поля тяготения кошелька.

Не так давно в Перми проходил суд над супругами Боченковыми. Она тренер, он настройщик пианино, в кои веки простым людям повезло: трехкомнатная квартира в «сталинке». Боченкова-жена еще не прописана, а сестра Боченкова-мужа с квартирой в Березниках хочет размена, чтобы иметь квартиру в Перми, и которая прописана временно. Неожиданно в паспортном отделе вместо записи «временно» странным образом появляется «постоянно», причем другими чернилами. И другим почерком. Паспортистка вскоре увольняется, нанимают другую, увольняется и вторая. В то же время Боченкову-жену не прописывают ни под каким предлогом, будто законы специально придуманы для того, чтобы жена с мужем не могли жить вместе. Сестричка Боченкова выиграла процесс, да и процесс был неважен: все решилось д о н е г о…

Недавний суд между членом стачкома автобусников и администрацией предприятия по поводу незаконного увольнения. Справедливость восстановлена через полгода, полгода вычеркнуто из жизни.

Юрия Банникова, члена Пермского Рабочего Союза, избили в отделении милиции (несколько остановок от Башни Смерти в сторону «велосипедного» завода), кололи препараты, прижигали сигареты, заставляли подписать протокол об убийстве женщины. «Мы тебя научим, как заниматься политикой!» Когда отпускали, пригрозили: «Будешь болтать – вспомним о протоколе». Свердловский райотдел УВД отказался начать дело. Медэкспертиза по ул. Революции тоже не пожелала быть объективной по отношению к тому, кого избила милиция – 1 степень ожогов превратилась в 3-ю, следы от уколов – «не заметили». Все это происходило, когда Ельцин уже был у власти. Цены растут, завтра, чтобы остановить инфляцию, заморозят зарплату по польскому варианту. Сильные обогащаются. Законы по-прежнему охраняют силу.

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Самодержавие плохо не тем, что один человек вобрал всю полноту власти, а тем, что каждый чиновник считает себя самодержцем.

Неофит Руцкой, как пионер, удивляется: сколько принято хороших законов, ни один не действует. В чем дело? В том, отвечает троечник Руцкой, что парткомы вон с предприятий, а райкомы нужно заставить работать (в просторечии – заставить сменить хозяина).

Руцкой забывает, что не только российские законы не выполняются, но и бывшие союзные. Скажем, абалкинский налог выплачивался далеко не всеми предприятиями, а как бог на душу положит. Попытаемся разобраться в механике бездействия законов.

Один коммерсант, кандидат химических наук, смеется: «Получил документы на соединение. Пришлось расшифровывать так же, как Менделеев определял состав вещества по количеству прошедших мимо вагонов. Оказалось, что все компоненты производят здесь, в городе. Поставляют же их для синтеза этого соединения из самых различных точек Советского Союза, вплоть до Хабаровска. Скупаю компоненты по дешевке, а продаю готовое соединение по старой цене, включающей союзные издержки. Помнишь фильм, где две женщины выдают инструмент? Одна выдает быстро, так как знает, где что лежит. А вторая медленно, потому что все в беспорядке, отвертки вместе с плоскогубцами. Она, может, и быстрей бы первой выдавала, нужно только правильно разложить, но первая постоянно снова смешивает инструменты…»

Власть, организуя производство, концентрировала труд и капитал следующим образом: «обобществляла», например, ереванских геофизиков при строительстве атомной станции с пермскими энергетиками, хотя в Перми своих геофизиков хватает. Зачем же власть таким образом поступала?

Рассмотрим два случая. Допустим, что они все честные. «Они» – это либо конгломерат Политбюро, директоров, министров и пр., либо конгломерат предпринимателей, закрепивших свои политические интересы на государственном уровне. Государство конструируется под конгломерат. Безразлично, выступает ли в качестве работодателя государство или какой-нибудь иной аппарат, созданный под работодателей: чуть больше, чуть меньше функций у центра. Аппарат опосредует собой все экономические, все общественные связи и, тем самым, обедняет их. Производственная база растет, увеличивается количество связей, увеличивается и аппарат, однако, он не может слиться со всем обществом, поскольку во всем мире, не только в СССР, аппарат желает сохранить власть. Контроль за экономическими функциями утрачивается, план все более становится абстрактным, невыполнимым абсолютом, следовательно, переходит в свою противоположность – анархию производства с сохранением подавления инициативы снизу. Связи рвутся, посредник отделяется от связей в надстройку, перестает влиять на экономическую жизнь, «не может управлять по-старому». Происходит, так называемая, перестройка.

Теперь допустим, что ситуация реальная. Тогда необходимо устроить производство так, чтобы получить социальное спокойствие, разобщенность, атомизированность трудящихся, «вяло текущую шизофрению», когда люди не понимают экономики, не имеют ни истории, ни сверхзадачи в жизни. В этом случае управлять легко. Каждый сосредоточен на частном мелком интересе, и почва для тоталитаризма построена. Чтобы не было слишком скучно, всем объявлено, что идет строительство коммунизма. На Западе – то же самое: раздробление производства снижает прибыли (увеличивает издержки), зато обеспечивает социальное спокойствие. Системе не хочется, чтобы рабочие объединялись в самостоятельную политическую силу. В первую очередь – на предприятии, потому что основа объединения – рабочий комитет, отстаивающий свои интересы на политическом уровне, от районных до республиканских Советов.

Если желаемое достигнуто и ситуация такова, что рабочие соседних цехов не знают друг друга, ни один закон не будет действовать, правительства, имеющие вывеску вместо власти будут болтать ногами в безвоздушном юридическом пространстве, единственной выполнимой для них, как аппарата, задачей останется выкачивание денег из граждан с помощью налогов. Например, законы механики действуют в системе бильярдных шаров, а перед нами – рассыпанная общественная крупа с иными связями, где действует закон «человек человеку – бревно», с огромными издержками производства. «Победа демократии» ничего не изменила, крупа осталась рассыпанной.

Это было примерно 15 лет назад. Четырехугольник домов в районе пермского цирка, во дворе ремонтировали теплотрассу, оголили трубы с горячей водой. Ночью уголовники нанесли прохожему несколько ножевых ранений, а затем бросили на горячие трубы. Он сваривался заживо и всю ночь звал на помощь. Никто не отозвался.

Посмотрите, рядом с нами можно убить человека, а мы будем думать о том, как бы не запачкать брюки в луже крови, о том, что дома семья, которую нужно кормить, защита диссертации, на которую можно повлиять неосторожным выступлением, мы уверены – политикой не нужно заниматься. До тех пор, пока не коснулось нас самих.

Демократические политологи считают, что нужно ликвидировать коммунистические идеалы, советскую антисобственническую психологию, чувство коллективизма и пр., чтобы обеспечить массовую поддержку рыночным преобразованиям. Н е ч е г о уничтожать. Нужно действительно быть оптимистом, чтобы считать возможной гражданскую войну. Любую демонстрацию в провинции можно разогнать струей из водомета.

В рассыпанной крупе Пермской области ворошат те, кто посильнее. «Проминформ» забрал красновишерский лес за одни обещания (нет сомнений, что купили начальство), Ельцинбург забрал полагающийся Перми сахар из Югославии («Пермские новости», 16.8.1991). Стоит предполагать и грабеж Союза зарубежными монополиями. При этом нищий идет грабить нищего. Фашизм, растворенный в природе. Тотализирующие (не тоталитарные) идеи не оставляют следа на общественной ткани. «Патриот» Осташвили кончает в тюрьме жизнь самоубийством - без всякого взрыва «патриотического» негодования. Право, даже панславизм лучше равнодушия. Панславист – хоть живой человек. Пермь – длящийся десятилетиями апокалипсис равнодушия. Обыватель остался обывателем. Следовательно, и экономика останется обывательской, ее не изменят ни указы, ни проталкивание какого-нибудь рынка.

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Ответ второгодника Руцкого на вопрос «что делать?» типичен. Он начинает с организаций, с аппарата, схемы, а не с людей. Потому что стоимость для него, как масса, является свойством самого предмета, а не отношением между людьми по поводу предметов. (Если кто-то сомневается в справедливости марксового подхода к стоимости, предлагаю померить стоимость чего-либо прибором, а еще лучше – в духе фон Неймана определить точно аналитическим путем). Следовательно, и законы рынка для Руцкого незыблемы, как мавзолей, они должны сами все устроить так, чтобы было хорошо. Отсюда – экономика есть механизм, а рабочий в нем - винтик, производственный фактор.

Любой рабочий знает, что сегодня малое предприятие, даже если меньше платят, лучше, чем завод. Потому что завод – тюрьма (по выражению Подрабинека, все общество – тюрьма). Уж если заниматься законами, то необходимо обеспечить вовлечение рабочих в управление производством, чтобы они чувствовали себя людьми на производстве, а не за проходными. Нельзя всерьез говорить о возрождении экономики без движения к освобожденному труду, без тотального энтузиазма, исходящего от себя, но не от внешнего, от иконы. Значит, нужно начинать не со схем или законов, а с работы в трудовых коллективах.

Однако многочисленные партии отвечают на поставленный вопрос не лучше Руцкого. Тред-юнион, борьба за приличное по западным меркам стойло – вот та планка, которую определили демократы рабочему движению. И эту планку (как и сегодняшнее состояние рабочих) они считают вечной. Смысл работы – деньги, это единственный стимул, люди, с легкой руки Амосова, в основном, животные. Хотя партийные лидеры таковыми себя не считают и уж какое десятилетие мечтают обеспечить благосостояние зверей в клетках.

В России вряд ли вообще возможен благопристойный западный профсоюз. Тем более что сегодня западные профсоюзы выходят за рамки сведения отношений собственности, экономических интересов к вещным. Более того, чаще всего тред-юнион – непосильная задача, она требует долгой, медленной, скрупулезной работы при минимальных результатах.

Тред-юнион – это сила, удерживающая рабочих и администрацию от взаимного пожирания. А нужны – Советы трудовых коллективов как собственники средств производства, производимого продукта и прибыли. Необходимо, чтобы трудовые коллективы умели контролировать сам СТК. Далее нужно закрепление отношений между трудовыми коллективами на уровне территориальных Советов. В противном случае социальное творчество масс сведется к творчеству партий, аппарата, к очередной революции «сверху».

Два года назад в микрорайоне «Разгуляй» в Перми был создан Совет микрорайона. Люди живут в бараках, два года на стенах деревянных сараев – «Позор КПСС!», «Спасите от крыс!», «Износ 200 процентов!», «Позор горисполкому!». Нет больше Совета микрорайона. Устали. Зато неподалеку – золото на крестах отреставрированной церкви. Волки устраивают красивое стойло овцам.

Кажется, что есть утешение: Указ о департизации – хоть и слабое, но все же ограничение свободы, пусть ей и не пользовались. На ликвидацию карманных СТК ответили наспех созданным Союзом трудовых коллективов. Есть надежда, что власть сама подталкивает на активность, мол, спасибо, «ты хорошо роешь, старый крот!» Беда только, что плохо роет. Сильные трудовые коллективы сами избавились от нерабочих организаций, а там, где парткомы остались, Указ не поможет, его судьба - как и у прочих законов. Зато демократам работа – кричать, что коммунисты им сопротивляются.

1991. Борис Ихлов, член Совета представителей

политобъединения «Рабочий»