Для кого они «хотели как лучше»?

Рубрика: Давайте обсудим

Вестник УрО РАН, № 1(11)/2005

В.Н. Руденкин, доктор политических наук, профессор Уральского государственного университета им. М. Горького.
Для кого они «хотели как лучше»?

Скучно без Черномырдина! Он поистине не знал себе равных среди российских политиков в способности образно сформулировать свою мысль. Бесспорный фаворит в номинации «Золотой язык России». Черномырдина буквально «растаскивали» на цитаты. Едва ли не каждая его фраза становилась событием в жизни страны. Ну и что с того, что фразы эти часто звучали весьма туманно, даже косноязычно, зато сколько в них было скрытых смыслов, аллюзий, экспрессии!

Чего стоит одно только его знаменитое выражение «хотели как лучше, а получилось как всегда»! Мы часто повторяем его, восхищаемся точностью и глубиной заключенной в нем мысли, смеемся и не задумываемся над простым, в сущности, вопросом: а для кого они «хотели как лучше» и что значит «как всегда»!

Это только на первый взгляд кажется, что ответ на него очевиден. Вроде бы подразумевается, что «хотели как лучше для рядовых россиян», а «получилось как всегда плохо». Однако я бы не стал торопиться с подобным выводом. Как сказал бы сам Виктор Степанович, «нельзя так перпендикулярно понимать!» И я с ним согласен: действительно, нельзя.

Думаю, мысль Черномырдина и глубже, и тоньше. Это зависит от того, кого он имел в виду. Если действительно «дорогих россиян», то ее и в самом деле можно истолковать как простодушное признание бывшим премьером недальновидности российского правящего класса, его неспособности эффективно решать проблемы общества. А если он имел в виду представителей этого самого правящего класса, то смысл фразы сразу меняется. Причем кардинально: «хотели как лучше для себя, а получилось как всегда — еще лучше». И тогда становится абсолютно понятным эзотерический смысл другой брошенной бывшим премьером фразы: «Мы так жить будем, что наши внуки нам завидовать будут».

Конечно, не стоит принимать всерьез этот лингвистический анализ. Однако сравнивая, насколько разными оказались результаты реформ для рядовых россиян и для тех, кто ими правит, невольно приходишь к выводу, что оба смысла фразы Черномырдина имеют под собой серьезные основания. На втором десятилетии постсоветской истории России, похоже, уже ни у кого не осталось сомнений в том, что наиболее очевидным результатом «радикальных реформ» стал колоссальный разрыв в уровне и качестве жизни «верхов» и «низов» российского общества. Они живут как бы на разных планетах, в параллельных мирах, между которыми нет ничего общего. Единственное, чем могут себя утешить рядовые россияне, так это тем, что их внуки вряд ли будут им завидовать. Как говорится, и на том спасибо.

Догнать Барбадос...

Пребывая в заблуждении, иногда 

оберегаешь себя от огорчений, связанных 

с познанием печальной истины. 

Э. Севрс

Мы по привычке продолжаем считать себя великой страной и никак не хотим признаться себе в том, что применительно к сегодняшней России это явно завышенная самооценка. За годы «радикальных реформ» наша страна опустилась в мировой иерархии с 34-го места, которое она занимала в 1990 г., на 57-е в 2003 г., пропустив вперед себя не только все развитые страны Запада и значительную часть бывших стран «реального социализма», но и, например Барбадос (29-е место) и Кубу (52-е место).

Напомним, что в основе этой иерархии лежит используемый ООН «индекс развития человеческого потенциала» (ИРЧП), который учитывает три базовые характеристики: продолжительность жизни, уровень образования граждан и валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения, пересчитанный в долларах по паритету покупательной способности. Каковы в настоящее время стандарты развитых стран?

1. Благосостояние: ВВП на душу населения — от 15 тыс. долл. в год; процент зарабатывающих менее 2 долл. в день — стремится к 0 %; разрыв в доходах между 10 % наиболее богатых и 10 % наиболее бедных — менее 1:5.

2. Образование: процент неграмотных старше 15 лет — стремится к 0 %; получают образование после окончания средней школы — от 30 %.

3. Здравоохранение: продолжительность жизни — от 70 лет (мужчины) и от 75 лет (женщины); доступ к средствам гигиены — более 85 %; детская смертность на 1000 человек — не более 10 (см.: Доброхотов Р.А. Модернизация: мировой опыт и проблемы Рос сии // Власть, 2004. № 9. С. 7—8).

На этом фоне Россия выглядит просто жалко.

1. Благосостояние:

• разрыв в доходах между 10 % наиболее богатых и 10 % наиболее бедных россиян — около 1:15. 5 % богатых и очень богатых россиян владеют 75 % всех денежных сбережений, а 71 % населения имеют лишь 3 % от об щей суммы накоплений. 75 % россиян живут в стесненных бытовых условиях, в домах плохого качества, а 3,5 % семей обладают всеми видами материального богатства, включая недвижимость, антиквариат, золото, 2—3 комфортных жилища (Римашевская Н. По рок бедности // Парламентская газета, 22 июня 2004);

• примерно 30 % работающих россиян (20 млн. человек) имеют заработок ниже прожиточного минимума;

• покупательная способность средней зарплаты россиянина в 2004 г. составляет всего

72 % от среднестатистической зарплаты в СССР;

•  с 1990 г. потребительские цены выросли в 30 раз (с учетом деноминации), а среднедушевые доходы увеличились лишь в 25 раз, зарплата — в 19,8 раза, пенсии — в 17,3 раза (Головачев В. Грош в кармане // Труд. 27 апреля 2004);

•  наши пенсионеры получают 50 долл. в месяц (например, в Чехии пенсия составляет 300 долл. в месяц);

•  по зарплате мы отстаем от США в 15— 27 раз (хотя по производительности труда — только в 5 раз). В результате, по подсчетам академика Д. Львова, на 1 доллар зарплаты российский работник производит в 3 раза больше продукции, чем американец. Такой диспропорции между оплатой труда и производительностью не знает ни одна экономика мира;

•  две трети доходов нашей страны никак не зависят от человеческого труда: это доходы от природных ресурсов. Но при этом бюджет государства почему-то на 70 % формируется за счет налогов с зарплат россиян. Среднестатистический российский работник с каждого рубля произведенной продукции получает в свой кошелек только 33 копейки, В США же с каждого товарного доллара работник имеет 72 цента, в Японии — 75 центов, в странах Евросоюза — 70 центов. Иначе говоря, труд в России подвергается жестокой двойной эксплуатации: со стороны государства и со стороны бизнеса в лице работодателей;

•  в апреле 2004 г. узкому кругу «принимающих ответственные решения» руководите лей были в 2,1 раза повышены оклады, назначены премии по итогам года в размере 3 месячных окладов и еще такая же надбавка установлена за выслугу лет. За особые условия госслужбы чиновнику полагается еще 14 окладов, за классный чин — 4 оклада, в качестве денежного поощрения — еще 3,9 оклада. Иными словами, руководящий госслужащий в министерстве теперь получает почти 90 тыс. рублей в месяц. При этом высоко поставленным чиновникам сохранены все натуральные льготы и привилегии (Дедов П. Революция пустых кошельков // Деловой вторник. 1 февраля 2005).

По данным Госкомстата, средние доходы чиновников всех ветвей исполнительной власти за 2004 г. выросли не на 9 %, как у остальной работающей России, и не на 5 %, как у пенсионеров, а на целых 23 %. «Согласно новому закону о госслужбе, чиновники могут пользоваться не только бесплатным автомобилем, госдачей, медицинским и санаторным обслуживанием, но и за казенный счет звонить с мобильных телефонов, а также получать бюджетную субсидию на приобретение жилплощади или улучшение жилищных условий. Кроме того, для чиновников и приравненных к ним парламентариев предусмотрена специальная социальная страховка и особая пенсионная система, при которой пенсия ненамного меньше самых высоких зарплат. По подсчетам депутата Владимира Рыжкова, только дополнительные социальные выплаты чиновникам достигли уже 50 тыс. долл. в год на одно руководящее лицо!» (Дедов П. Кто у кого сидит на шее? // Деловой вторник. 25 января 2005).

Кстати, о привилегиях. В Швеции, например, вообще отсутствуют какие-либо узаконенные льготы для госслужащих. Шведские чиновники могут рассчитывать только на то, что они обязательно доработают до пенсии; кроме того, уволить человека, попавшего на госслужбу, в Швеции практически невозможно, ибо взятки здесь не берут и не дают. На этом перечень привилегий шведского чиновника заканчивается. Министр в Швеции не имеет права ни на личную охрану, ни на закрепленного «за телом» водителя. «Не дай бог шведскому министру во время деловых поездок приобрести за счет государства билеты «бизнес-класса» (только «экономический»), остановиться в номере люкс или воспользоваться служебной банковской карточкой для оплаты даже мелких личных расходов» (Панкратова С. Все радости, кроме привилегий // Деловой вторник. 15 февраля 2005).

«...Постоянный персональный автомобиль со спецномером и "мигалкой" в США положен четырем людям: самому президенту, советнику по внутренней безопасности, министру обороны и министру юстиции. Остальные госчиновники передвигаются на обычных служебных машинах — весьма скромных Ford Escort (12 тыс. долл. в базовой комплектации) либо на личном транспорте, поскольку служебных авто на министерство юстиции, например, выделено всего 35 штук.

В России не то что к каждому министру и его заместителям — к каждому депутату Госдумы прикреплен автомобиль марки BMW с личным водителем и «светомузыкой». Практика показывает, что в этом сезоне очень популярны BMW 7-й серии стоимостью, зашкаливающей за 70—80 тысяч «баксов».

Жилье. Лишь личные советники президента США и члены Конгресса имеют право на казенные апартаменты в своеобразном правительственном квартале Вашингтона — очень скромные, надо сказать. Естественно, при оставлении должности квартиры тут же освобождаются, в Америке это даже не обсуждается. Страсти, кипящие вокруг депутатских квартир в Москве, американским чиновникам неведомы... Сотрудники высоких ведомств в России обеспечиваются жильем по смешным ценам либо получают денежные компенсации на его покупку.

...Интересно процентное соотношение между зарплатами госчиновников и доходами рядовых граждан. Итак, средний годовой оклад сотрудников Белого дома — 67 тысяч долларов, при том что средняя зарплата американца нынче составляет 36 тысяч. То есть наблюдается двойное превышение зарплаты высокого чиновника над средним гражданином. В России же, где средний доход гражданина не достигает полутора тысяч долларов в год, госчиновник высшего эшелона только чистого оклада получает в среднем 19 тысяч долларов. То есть в 20 раз больше — и это не считая поликлиник, курортов, авто и прочих маленьких радостей» (Благодаров К. Царское жалованье // Деловой вторник. 20 июля 2004);

•   по данным Счетной палаты РФ, доходы России от приватизации составили всего 9,7 млрд. долларов (крупная нефтяная компания стоит больше);

•   около 60 % россиян живут в бедности (по официальной статистике — 20 %) («Наш прожиточный минимум очень тощий» // Труд-7. 3 июня 2004). Зато Россия на втором месте в мире (после США) по числу «долларовых миллиардеров» — их у нас 27 (Каданников А. По числу миллиардеров мы уже вторые в мире // Комсомольская правда. 12 марта 2005 г.);

•   пособие по бедности в Германии в 6 раз выше, чем нынешняя зарплата бюджетников в России. Минимальная почасовая оплата труда в России — 1,7 доллара, а в США — 16,4, в Германии — 22,7, в Канаде — 17,1, даже в Мексике — 4,5 (С реформами поторопились // Труд. 14 января 2005);

•   по данным Госкомстата, в 2001 г. около 40 млн. россиян систематически недоедали. И при этом Россия списала с беднейших стран Африки 10 млрд. долларов долгов (Лапиков Д. Накормим и перекормим? // Деловой втор ник. 8 июня 2004);

•   трудно поправимый урон за годы радикальных реформ понесло сельское хозяйство, продукция которого сократилась на 38 %, посевные площади — на 15 %, поголовье крупного рогатого скота — почти на 40 %, в том числе коров — на 24 %. Валовой сбор зерна снизился за 1990—1996 гг. более чем на 40 %, производство мяса — на 36 %, яиц — на одну треть. За 10 лет экономических реформ Рос сия вышла на рацион питания Европы образца XIX века. Импорт на прилавках составляет до 40 %, в больших городах — до 70 %. Сего дня среднестатистический россиянин за год съедает 119 кг хлеба и прочей хлебобулочной продукции (по оценкам ученых, надо съедать не больше ПО кг. Здесь и далее в скобках — научно обоснованные нормы), 125 кг картофеля (118), 77 кг овощей (139), 48 кг мяса и колбасы (81), 220 кг молока и творога (392), 215 яиц (295). В ХТХ веке европейцы, спасаясь от голода, тоже заменяли дорогие продукты хлебом — европеец за год съедал 250 кг хлеба (сегодня — в шесть раз меньше). В 1950 г. средний европеец тратил на продукты до половины своих доходов. Наше городское население уже вышло на этот показатель (проедая 45—50 %), а сельское к нему медленно приближается (30—35 %); сегодня в Европе этот показатель равен 15 % (Елков И. Ошейник ослабили, но миску с едой отодвинули // Деловой вторник. 2 ноября 1999);

•   на начало 1997 г. в России 16 млн. семей вели личное подсобное хозяйство, 22 млн. бы ли заняты в индивидуальных или коллективных садах и огородах. Итого, 38 млн. из 40 млн. семей и 10 млн. одиноких домохозяев. На закате советской системы в 1990 г. личные подсобные хозяйства и садово-огородные участки давали четверть всей валовой продукции сельского хозяйства. А в 1996 г. такие хозяйства (без учета фермерских, которые мало что решают в аграрном секторе России) произвели 90 % всего картофеля, 77 % овощей, 79 % плодов и ягод, 66 % свинины, 74 % баранины, 45 % молока, 85 % меда. Как видим, Россия уверенно идет к натуральному хозяйству (там же);

• с 1993 г. стоимость жилищно-коммунальных услуг увеличилась в России в 12 900 раз, а средняя зарплата — только в 1140 раз (отставание — более чем 11-кратное) (Головачев В. Новая квартплата не обрадует // Труд. 26 января 2005).

2. Здравоохранение:

•     произошло катастрофическое ухудшение здоровья населения. Сократилась средняя продолжительность жизни, особенно у мужчин (на 7,2 года за период с 1988 по 1994 гг.). В настоящее время по средней продолжительности жизни (65 лет) Россия находится на 152-м месте в мире, отставая не только от всех членов Европейского Союза (на 9— 13 лет) и от государств, претендующих на вступление в него (на 3—7 лет), но даже от Гватемалы и Восточного Тимора (в 1990 году продолжительность жизни в РСФСР составляла 74,4 года). Беспрецедентно — в 1,5 раза — выросла смертность в первой половине 90-х годов (на фоне сокращения рождаемости). Смертность превысила рождаемость в 1,7 раза; в результате каждый год россиян становится на 800 тыс. человек меньше. За 1992—1999 гг. естественная убыль населения составила почти 5,9 млн. человек. Если в конце 1980-х гг. общий коэффициент смертности был на среднеевропейском уровне, то в се редине 1990-х гг. Россия по этому показателю оказалась позади всех стран Европы, Америки, Азии (за исключением Афганистана и Камбоджи). По уровню здравоохранения мы занимаем сегодня лишь 123-е место; по данным статистики, мы тратим на здоровье 3 долл. на человека в месяц, а американцы — 300 (Три тупика России // Труд. 15 марта 2001; Федорина С. Последняя затяжка // Труд. 4 марта 2005; Головачев В. Трудное выздоровление // Труд. 24 октября 2003);

•     по данным Всемирной организации здравоохранения, в России 12 млн. человек страдают «выраженными психическими заболеваниями», «но из этих 12 миллионов только 4 миллиона попали в руки психиатров, остальные 8 миллионов гуляют сами по себе» (Благодаров К. Клинический случай // Деловой вторник. 18 января 2005).

• по данным Министерства здравоохранения и социального развития РФ, на конец 2003 г. зарегистрировано 487 тыс. потребите лей наркотиков (эксперты полагают, что наркоманов у нас от 3 до 4 млн.). Наркомания стремительно «молодеет»: возраст «первой пробы» наркотиков за последнее время снизился с 17 до 11 лет;

• по темпам распространения СПИДа Россия вышла на одно из первых мест в мире. Согласно данным Федерального центра по борьбе со СПИДом, число зарегистрированных случаев заболеваемости ежегодно удваивается, а общее число инфицированных составляет от 800 тысяч до 1 миллиона и более. За последние 10 лет число выявленных фактов наркоторговли увеличилось в 80 раз (Николева Ю.А. Уральский федеральный округ: проблема — наркомания // Наука. Общество, Человек. Информационный вестник УрО РАН. 2004. № 4. С. 37—38);

•  на диспансерном учете в России состоит более 2,6 млн. человек. Из 54 среднестатистических россиян один страдает той или иной формой психических и поведенческих расстройств, связанных с употреблением спиртного (в том числе каждый 30-й мужчина);

•  если в 1990 г. в стране покончили жизнь самоубийством 39 тысяч человек, то в 1995-м — 61 тысяча, или в 1,5 раза больше. В 2003 г. число самоубийств составило 51,6 тысячи;

•  с учетом «теневого рынка» алкоголя, а также широкомасштабного изготовления вина и самогона в домашних условиях среднедушевое потребление алкоголя составляет у нас 18 л (в пересчете на чистый спирт). Это значит, что Россия прочно занимает первое место в мире по потреблению алкоголя (в Португалии — 10,8, во Франции и Германии— 10,5);

• среди больных алкоголизмом россиян больше всего граждан в возрасте 40—59 лет (1,33 млн. человек). На втором месте — молодежь 20—39 лет (860 тыс. человек). На конец 2003 г. в России насчитывалось 473 тысячи больных и «злоупотребляющих» женщин, находящихся под наблюдением наркологических диспансеров. В среднем каждая двухсотая россиянка страдает алкоголизмом. На учете в специализированных медучреждениях состоит сегодня около 10 тыс. детей в возрасте до 14 лет, страдающих алкоголизмом, и почти 70 тыс. подростков 15—17 лет. Попадают к врачам даже семилетние алкоголики (Головачев В. Диагноз: «алкогольный психоз» // Труд. 21 декабря 2004);

•  50 % россиян не покупают назначенные врачом лекарства из-за их дороговизны, 40 % россиян из-за отсутствия денег не лечат зубы, 36 % отказываются от платных медицинских обследований, 17 % — от госпитализации (Римашевская Н. Порок бедности // Парламентская газета. 22 июня 2004);

•  смертность в России в 1,5 раза превышает рождаемость, и численность населения страны в 2004 году сократилась более чем на полмиллиона человек (и это уже несколько лет подряд);

•  финансирование здравоохранения в 2002 г. составило 3,1 % к объему ВВП, в 2003 — 2,9 %, в 2005 — 2,8 % (в Европейском союзе — 8—9 %, в США — 13 %) (Головачев В. Российское здравоохранение: предынфарктное состояние // Труд-7. 23 декабря 2004);

•  ежемесячное детское пособие в России составляет 70 рублей, разовое — по рождению ребенка (4,5 тысячи), по уходу за ребенком до 1,5 лет и еще два вида — по 300 рублей. На одного ребенка — с его рождения до достижения 16 лет — бюджет тратит 51 тыс. рублей (причем со средствами фонда соцстраха). Примерно столько же сегодня высокопоставленный министерский чиновник зарабатывает в месяц (Стыдно так жить // Труд-7. 6 мая 2004);

•  в России уменьшается количество детей. В 2003 г. по стране их было 30,5 млн., в 2016 г. будет 20,6 млн., а в 2050 г. все го 10 млн. Одновременно возрастет число пожилых — с 29,9 млн. в 2001 г. до 33,4 млн. в 2016-м (Труд, 23 мая 2002). А общее население страны едва ли перевалит за 100 млн. Если сейчас у нас на 100 жителей приходится 21 ребенок, то к 2015 г., по прогнозам федеральной службы статистики, этот показатель снизится до 17;

• младенческая смертность в России в 3 раза превышает подобный показатель в развитых странах, 40 % новорожденных по являются на свет уже больными. В возрасте от 1 месяца до 1 года у нас умирает 15,6 ребенка на 1 тысячу новорожденных — в десятки раз больше, чем в США, Японии и Германии;

• за последние 10—12 лет доля беременных женщин, больных анемией (малокровием), возросла более чем в 4 раза. Значительно увеличилась и доля больных новорожденных: 4 из 10 младенцев в сегодняшней России появляются на свет уже нездоровыми. Диспансеризация 2002 года дала такой результат: только 32 % наших детей здоровы, а 52 % имеют различные отклонения в состоянии здоровья. У 16 % — хронические заболевания. Многие страдают ими с рождения (Благодаров К. «Цветы жизни» требуют подкормки // Деловой вторник. 28 сентября 2004; Для начала мам надо бы накормить // Деловой вторник. 27 июля 2004);

• с 1992 по 2003 гг. число детей в России сократилось более чем на 11,5 млн., или на 40 %. Из всех 30,5 млн. российских детей 4,323 млн. рождены вне брака. Сейчас в России даже по официальной статистике 709 тыс. сирот (после Великой Отечествен ной войны их было 678 тысяч), фактически же — больше. «...Отечество наше — воистину сиротское государство, где как минимум 10 млн. взрослых в детстве оказались лишены родительского попечения. Впрочем, у нас начисто отсутствует статистика социального происхождения граждан, так что цифра эта может быть значительно больше». В 1990-е гг. у нас было 900 сиротских заведений, сейчас — 2100. 90 % выпускников пропадают для нормальной человеческой жизни — становятся наркоманами, преступниками, а 10 % вообще кончают жизнь самоубийством, ибо нет у них крыши над головой и никакой опоры в жизни. От 2,5 до 3 млн. преступлений совершают дети. Как минимум 2 млн. детей неграмотны (Лиханов А. Ребята, вы зачем родились? // Деловой вторник. 1 июня 2004);

• по оценкам члена-корреспондента РАМН Н. Герасименко, к 2075 году россиян останется примерно 50—60 млн. В докладе ЮНИСЕФ «Положение детей в мире. 2000 год» отмечается: 50 % российских семей с тремя детьми и 72 % — с четырьмя ведут нищенское существование. Для нормального воспроизводства населения необходимо, что бы каждая женщина родила в среднем 2,2 ребенка. Наш сегодняшний показатель — 1,1 (Фокина Н. Мадонна без младенца // Труд. 30 января 2001);

• из 40 млн. семей в России — 7 млн. бездетны, многие по экономическим причинам отказываются даже от рождения первенца.

По оценкам специалистов, мы уже подошли к самой границе возможности существования российской популяции;

•    на 10 % самых бедных россиян приходится менее 1 % расходов на медицинские услуги, а на 10 % самых богатых — 46,4 %;

•    социальная сфера продолжает финансироваться по «остаточному» принципу. Как справедливо отмечает профессор Н. Римашевская, «общество перешло границу допустимого снижения жизненного уровня, и это бумерангом бьет по экономическим реформам, попросту блокирует их продвижение. Рыночные реформы и перестройка экономики требуют качественно новой рабочей силы, людей физически и социально здоровых, имеющих высокий образовательный и профессиональный потенциал. Ста нет ли такой нынешняя молодежь, если уже сейчас среди старшеклассников здоровых всего 5 %, если 2 % детей не посещают школу, а 2 млн. стали беспризорниками? Очень опасно, что 70 % населения России живут в состоянии затяжного психо-эмоционального и социального стресса, а потому потребление алкоголя на душу населения почти вдвое превысило уровень, определяемый Всемирной организацией здравоохранения как опасный» (Две России // Труд. 5 октября 2000);

3. Образование:

•   за период 1992—1999 гг. из России эмигрировали в дальнее зарубежье около 40 тыс. ученых, составляющих цвет нации (там же);

•   мировой рынок технологий и наукоемкой продукции сегодня самый прибыльный. Ежегодный оборот на этом рынке — почти 3 трлн долларов. Это в несколько раз превышает оборот на рынке сырьевых ресурсов включая нефть. От этого «пирога» ценой в 3 трлн долларов США получают 39 %, Япония — 30, Германия — 16, Россия — 0,3 % (II Деловой вторник. 5 августа 2003);

•   в России осталось всего 5 % рабочих высшей квалификации, средний возраст которых достиг 57 лет, а в военно-промышлен ном комплексе — 61 года. Неудивительно по этому, что за 8 лет объем валового национального продукта снизился на 42 %;

•   система средних специальных учебных заведений (ССУЗ), пришедшая на смену системе профессионально-технических училищ (ПТУ), крайне неэффективна. За последние

10 лет количество учащихся ССУЗ сократилось вдвое, да из тех, кто получил диплом, каждый третий сидит без работы. Это и неудивительно: лишь 20 % девятиклассников и 15 % юношей с аттестатом зрелости решили стать рабочими. Причем 77 % из них — дети из неблагополучных семей. По данным Института профессионального развития, каждый двадцатый учащийся ССУЗ подался сюда исключительно потому, что здесь бесплатно кормят. На развитие ССУЗ государство выделяет 0,05 % фонда оплаты труда (в Европе этот показатель достигает 15 %), а техническая база изношена на 72 % (Благодаров К. Мозоли теперь не в моде // Деловой вторник. 13 мая 2003; Благодаров К. Вот и токари у нас — импортные // Деловой вторник. 7 сентября 2004);

• колоссальную угрозу национальным интересам таят в себе планы правительственных чиновников приватизировать образование, театры, науку. «За последние десять лет приватизации новые хозяева пустили под нож всю отраслевую и прикладную науку, — пишет академик Н. Петраков. — Теперь руководители Министерства образования и науки носятся с предложением отдать в частные руки и значительную часть фундаментальной науки. Огромные финансовые ресурсы оно считает необходимым заморозить или отдать другим странам, где государственные расходы на науку и образование куда как выше наших» (Петраков Н. Дырка от бублика // Деловой вторник. 28 декабря 2004). «В результате «гайдаровской шокотерапии», — говорит Н. Петраков, — были утеряны целые научные направления в оборонной промышленности, физике, химии, биологии, не говоря уж об археологии, истории...» (Зарплата или милостыня? // Труд. 15 октября 2003).

Таковы некоторые предварительные итоги правления постсоветской российской элиты. Иначе как катастрофическими для страны эти итоги назвать трудно. Читаешь газеты, смотришь телепередачи — и просто отчаяние охватывает: неужели это все действительно происходит с нами?

Ведь все, казалось бы, у нас есть для того, чтобы жить достойно: трудолюбивый народ, высокий образовательный, научно-технический и профессиональный потенциал, колоссальные природные богатства... Что мешает нам взять пример с той же Норвегии, в которой государство контролирует нефтяные месторождения и за счет сверхприбыли от продажи нефти имеет в настоящее время в резервном фонде 83 млрд. долларов? И эти деньги — достояние всех норвежцев, а не кучки местных «олигархов». Почему не последовать примеру других стран, сумевших успешно решить свои социально-экономические проблемы?

Что-то, видно, мешает. Потому и живем хуже Барбадоса. Стыдно, обидно. Не хочется искать «козла отпущения»: вероятно, мы сами виноваты. Но не могу отделаться от вопроса: разве те, кто нами правит, не знают о том, в каком положении находится страна? Неужели им не стыдно разъезжать на дорогих иномарках и иметь неслыханные привилегии, о которых и мечтать не могут их западные коллеги, в то время как 40 млн. рядовых россиян недоедают, а миллионы других едва сводят концы с концами? Почему не хотят признать очевидного: при такой политике Россия не имеет будущего?! Что масштабы ущерба, нанесенного стране их политикой «радикальных реформ», поистине беспрецедентны?!

Не в силах найти ответа на эти вопросы, поневоле задумываешься: а может быть, такое положение их устраивает? Может быть, это как раз и есть то, что они хотели получить в результате «радикальных реформ»? Если это предположение верно, то становится совсем грустно. Надеяться на то, что они вдруг усовестятся, наивно. Уж больно далеки их ценностные и поведенческие установки от стандартов человека, для которого понятия «совесть» или «стыд» - не пустой звук. Не более реалистичными являются и широко распространенные в нашем обществе упования на мудрого и справедливого правителя, который «приструнит» чиновников, наведет порядок и обо всех позаботится.

А гражданское общество у нас пока слишком неразвито и маловлиятельно, чтобы противостоять эгоизму и высокомерию представителей правящего класса. Но только гражданское общество способно в перспективе — пусть даже неблизкой — заставить их служить своим интересам. А шансы на ее реализацию напрямую зависят от того, насколько реалистичными будут представления рядовых россиян о тех, кто ими правит.

Хамелеоны

Люди высоко ценят тех, кто быстро

продвигается наверх, хотя ничто не поднимается

быстрее пыли, соломы и перьев.

М. Мартен дю Гар

Всякий, кто хоть немного знаком с современной российской политикой, наверняка обратил внимание, насколько мало в ней ярких личностей, людей твердых убеждений, способных последовательно отстаивать их без оглядки на политическую конъюнктуру. Образно выражаясь, год за годом «тасуется» одна и та же «колода» политиков. Очень часто эти люди «мигрируют» из одной партии в другую, причем, как правило, в ту, которая в данный момент является правящей или имеет наибольшие шансы стать таковой в результате предстоящих выборов.

Конечно, политик может поменять свои убеждения — в этом изначально нет ничего предосудительного. И такие случаи — отнюдь не редкость в современной политике. Особенно это свойственно политикам, еще не имеющим реальной власти, но стремящимся получить ее.

Однако у «межпартийной миграции» российских политиков природа иная. Она характеризует не только людей, не имеющих реальной власти, но стремящихся получить ее, но и тех, кто эту власть уже имеет (или имел), но не желает расставаться с ней. Вот и «мигрируют» из одной партии в другую — как правило, в очередную партию власти. Глядя на таких политиков, невольно вспоминаешь слесаря Полесова из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», который на вопрос Остапа Бендера: «Ваше политическое кредо?» восторженно ответил: «Всегда!» Так же, как и Полесов, многие российские политики всегда готовы присягнуть на верность любому начальнику, вступить в ряды любой партии, лишь бы остаться у власти.

Что заставляет этих людей становиться приспособленцами? Думаю, ответ очевиден: власть. В политической психологии не случайно принято говорить о компенсаторном происхождении потребности во власти. Американский психолог Г. Лассуэлл в своих работах показал, что психологической основой политической деятельности является бессознательное вытеснение «частных конфликтов», пережитых личностью, в сферу общественных объектов и последующая их рационализация в понятиях общественных интересов. Для «политического человека» власть выступает универсальным средством компенсации низкой самооценки, комплекса неполноценности, а политическая деятельность представляет собой «перемещение частных аффектов на публичные цели».

Доминирование в личностной мотивации политика потребности во власти является следствием дефицита позитивных психосоциальных связей личности, ее общности с другими людьми. Этот дефицит часто связан с односторонним, гипертрофированным развитием индивидуалистических или эгоцентрических амбиций: одинокая, социально изолированная личность испытывает настоятельную потребность в самоутверждении. Поскольку же оно «возможно лишь в отношениях с другими людьми, гипертрофированно-индивидуализированная личность ищет путь к самоутверждению в господстве, контроле над ними. Дефицит эмоционально позитивных отношений — любви, сочувствия — в раннем детстве может стать первичным звеном всей этой цепочки причин и следствий и превратить, в конце концов, страсть к власти в доминирующий мотив личности» (Дилигенский Г.Г. Психологические аспекты политического лидерства // Райгородский Д. Я. Психология и психоанализ власти. Т. 1. Хрестоматия. Самара, 1999. С. 568—569).

Впрочем, происхождение этой черты не обязательно связано именно с первичной социализацией индивида. К участию в борьбе за политическую власть вполне взрослых людей часто подталкивают неудовлетворенное самолюбие, отсутствие успеха в профессиональной деятельности. Немало людей подобного типа можно найти как в советской партийной номенклатуре, так и в правящем классе современной России. «Конечно, среди них были люди с различными мотивами, но та легкость, с которой впоследствии многие из них меняли свои политические позиции, показывает, что чисто «статусная» карьерная потребность была достаточно типичной для этого поколения российских политиков» (Там же. С. 569).

То, что в новом российском правящем классе оказалось много людей, для которых власть — средство компенсации различных проявлений их «личностного дефицита», абсолютно не случайно. Выросшие в условиях политического авторитаризма, эти люди в своем большинстве воспринимают власть прежде всего как ценнейший социальный ресурс, куда более значимый, чем например богатство. Для них власть — это действительно «все»: она открывает им дорогу ко всем другим социальным благам. Обладание властью для таких людей — ценность сама по себе.

Именно таких людей имел в виду Г. Лассу-элл, когда писал: «Человек отличается от животного своей неограниченной способностью делать цель из своих средств» (цит. по: Короткова Н.В. Разработка Г. Д. Лассуэл-лом методов политического психоанализа // Социально-политический журнал, 1998. № 4). Утрата власти равнозначна для них утрате смысла жизни, собственного «я». Вот почему они готовы сколько угодно и без тени смущения поступаться своими принципами, лишь бы остаться «у кормушки». Власть, руководящее кресло для них — своего рода броня, защищающая их от осуждения и насмешек окружающих: кто осмелится зубоскалить над начальником? В самом деле, разве не достаточная компенсация за приспособленчество?..

Почему им не стыдно?

Глубины человеческих душ недоступны

для того, кто лишен стыдливости,

а вершины власти — для того,

кто не наделен в достаточной мере

бесстыдством.

Э. Севрус

Любой россиянин знает, что политика — «грязное дело», которым занимаются не самые достойные соотечественники. И так думают не только в России. Французы, немцы или японцы тоже невысокого мнения о политике и политиках. Например, в сознании французских избирателей деятельность политических лидеров в последнее время приобретает все более негативную окраску. Главная причина роста негативных настроений — коррумпированность французской политической элиты. Достаточно сказать, что по обвинению в присвоении средств из общественных фондов под следствием оказались такие видные политики, как бывший председатель Конституционного совета и бывший министр иностранных дел Р. Дюма, бывший министр экономики кабинета Л. Жоспена Д. Стросс-Канн, бывший мэр Парижа Ж. Тибери, руководители Республиканской партии, которые занимали министерские посты в правительстве Э. Балладюра. Коррупция затронула и мэрию Парижа — оплот шираковской партии «Объединение в поддержку республики». Наибольший размах получили дела о незаконном финансировании политических партий со стороны коммерческих организаций. Поэтому-то из года в год и уменьшается число избирателей, полагающих, что политические лидеры «в основном честные люди» и что политическая деятельность — «очень почетное» или «почетное» занятие.

Однако негативизм в отношении политики не отвращает французов от нее, не приводит к массовому политическому отчуждению. Уровень интереса к политике остается стабильно высоким; возрастает значимость неформальных ассоциативных структур, которые решают частные, но достаточно важные для французов вопросы. Появление на политической арене молодежных, феминистских, экологических движений привело к расширению форм политического участия, к распространению «неформальных» действий — петиций, бойкотов, демонстраций, блокирования дорог и т. д. (см.: Преображенская А. А. Политические институты Франции на фоне перемен в общественно-политической жизни // Политические институты на рубеже тысячелетий. Дубна, 2001. С. 317—320). Да и сам факт, что видные политики оказываются на скамье подсудимых или вынуждены подавать в отставку за нарушение правовых или моральных норм, свидетельствует о том, что политическая система обладает механизмами самокоррекции, позволяющими изгонять из политики людей, бросающих вызов закону или морали.

Поэтому политики в развитых странах Запада не рискуют нарушать закон или идти наперекор сложившимся нормам морали. Во всяком случае — в открытую. Вот примечательный пример из жизни современной Швеции, который приводит Б. Панкин: «Когда какой-то журналист при новом премьере пожурил вдову Пальме за то, что она пришла на нобелевские торжества не в новом туалете, жена его преемника сказала: «Этому журналисту, пожалуй, придется привыкнуть к тому, что он будет узнавать и мои платья тоже. Их у меня пять, и я варьирую их, как умею. Мы гуляем на свои». Рассказавшая об этом газета поясняла, что супруга премьера, представляя Швецию, оплачивает свои наряды сама из своей неполной ставки библиотекаря («Зажравшиеся»: издалека и в упор // Комсомольская правда. 16 апреля 2003 г.).

Представить что-то подобное в российской политике просто невозможно. Зато проявлений откровенного бесстыдства — сколько угодно. Это и использование действующими политиками пресловутого «административного ресурса»; и продажа мест в партийных списках; и откровенное хамство, а то и просто хулиганские действия некоторых известных политиков; и практически не скрываемая ими продажность...

Похоже, стремительный карьерный рост многих вчерашних «завлабов» и скромных тружеников номенклатуры сыграл с ними злую шутку. «Головокружение от успехов» обернулось для многих из них игнорированием нравственных ограничителей, сознанием своей безнаказанности, ощущением «избранности». Слишком тяжелым оказалось для них бремя власти, слишком примитивным — понимание политики и своего профессионального долга.

Политика для таких людей — арена реализации своих амбиций, чаще всего не подкрепленных ни соответствующим интеллектуальным потенциалом, ни твердыми нравственными убеждениями. Политика для них — бизнес, в котором все средства хороши. Они не только «диалектику учили не по Гегелю», но и политику — «не по Платону». А ведь мудрый грек предупреждал: «Бесстыдство — терпеливость души к бесчестью во имя выгоды». Увы, российские политики редко когда прислушивались к таким предостережениям.

Конечно, политиков подобного типа можно встретить в любой стране. Однако особенно благоприятствует их появлению и массовому распространению атмосфера революционного перелома. Именно в такие эпохи происходит релятивизация нормативных оснований общественного порядка. Проще говоря, происходит утрата общественных идеалов, девальвация моральных ценностей, что оборачивается опасным для общества смещением представлений о том, «что такое хорошо и что такое плохо».

В такие эпохи человек не внемлет разумным доводам: лишенные необходимости желания и вожделения «одержат верх и с бесчестьем, как изгнанницу, вытолкнут вон стыдливость, обозвав ее глупостью, а рассудительность назовут недостатком мужества и выбросят ее, закидав грязью. .. .Наглость они будут называть просвещенностью, разнузданность — свободою, распутство — великолепием, бесстыдство — мужеством» (Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 3. М, 1994. С. 348).

В. О. Ключевский писал, что в смутные времена всегда проявляется «стремление общественных низов прорваться наверх и скинуть оттуда верховников... выйти из тяжелого положения... и перескочить в другое, более льготное состояние или захватом урвать что-нибудь у зажиточных людей» (Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. 3. Курс русской истории. Ч. 3. М., 1988. С. 53).

Фактический отказ от следования привычным моральным нормам во многом определяется ощущением «транзитности», переходности переживаемого периода. В такие переходные эпохи люди превращаются в своего рода «путешественников», позволяющих себе в дороге то, чего они никогда не делают в обычной, «нормальной» жизни. И при этом без труда находящих оправдание нарушению моральных норм ссылками на «особые обстоятельства».

В.И. Даль определяет понятие «стыд» как «чувство или внутреннее сознание предосудительного, уничиженье, самоосужденье, раскаянье и смиренье», как внутреннюю «исповедь перед совестью». «Прямой стыд есть признак, наружное проявленье совести. Стыд, срамота наготы, или вообще чувство, которое возмущается при всяком нравственном нарушении непорочности... Стыду, как и совести, нравственному чувству, противоположны бесстыдство, наглость, нахальство, бессовестность, разврат...» (Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 4. СПб., 1996. С. 347).

СИ. Ожегов и Н.Ю. Шведова выделяют два значения понятия «стыд»: 1) «чувство сильного смущения от сознания предосудительности поступка, вины»; 2) «позор, бесчестье» (Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. М., 1998. С. 776).

Разве бесстыдному человеку ведомо чувство сильного смущения от сознания предосудительности своих поступков? Какая уж тут «внутренняя исповедь перед совестью»...

Что тут скажешь? Действительно, позор... В одном не откажешь такому человеку: он умеет ценить свое душевное спокойствие. У него, как у Корейко, и желудок в полнейшем порядке, и тяжелые сны его не мучают. И он, если не понимает, то интуитивно чувствует, что «полному счастью всегда мешает какая-нибудь мерзкая подробность» (Ильф и Петров). Вот и предпочитает не замечать такие «мерзкие подробности» российской жизни, как 40 миллионов недоедающих соотечественников или миллионы наркоманов и алкоголиков, к появлению которых он имеет самое непосредственное отношение. Поистине — «меньше знаешь — крепче спишь»...

Костюм с отливом

Сердце алчного человека — это океан, ожидающий дождя.

П. Буаст

Глядя на то, как ведут себя многие представители нынешнего российского правящего класса, невольно ловишь себя на мысли: ну почему нам так не везет с правителями? Неужели им не стыдно, что великая еще в недавнем прошлом страна под их руководством стремительно превращается в «задворки» мировой цивилизации? Неужели они не понимают, что их ценностные установки, мелкотравчатость и падкость на «красивую жизнь» ставят их в один ряд с «джентльменом удачи» Косым, который мечтал купить автомашину с магнитофоном, пошить костюм с отливом — ив Ялту?

Конечно, масштабы жизненных притязаний Косого на фоне барства и не знающего удержу статусного потребления многих российских чиновников и политиков выглядят просто жалкими, однако сравнение отнюдь не лишено оснований. То, что у Косого хорошая жизнь ассоциировалась с оснащенной магнитофоном автомашиной и поездкой в Ялту, а у какого-нибудь чиновника средней руки — с дорогой иномаркой, роскошным особняком и отдыхом на престижном зарубежном курорте, ничего, в сущности, не меняет. По своему социальному типу и психологическому облику многие представители российского правящего класса — точная копия Косого. То же желание «урвать» от жизни побольше, не обременяя себя честным трудом на благо отчизны, тот же примитивизм в понимании «хорошей жизни». И полное отсутствие подлинно государственных целей. В отличие от Верещагина, «за державу» им не обидно.

Бесстыдство поистине возводит алчность на пьедестал. Как писал М. Монтень, «поразительно видеть, до чего доходит бесстыдство человеческого сердца, влекомого самой ничтожной выгодой». А ведь у представителей российского правящего класса выгода отнюдь не «ничтожна». «Однова живем!» — вот их жизненный девиз. Они рассматривают государство как свою частную собственность, а свою должность — как кормление.

Неудивительно поэтому, что коррупция стала своего рода «нормой жизни» российского чиновничества. По оценкам Фонда ИН-ДЕМ, «на бытовую коррупцию граждане России тратят в год примерно 2,7—2,8 млрд. долл., а общая сумма, выплачиваемая предпринимателями чиновникам в виде взяток, составляет примерно 33—34 млрд. долл. в год» (Римский ВЛ. Бюрократия, клиентелизм и коррупция в России // Общественные науки и современность. 2004. № 6. С. 69). Коррупция в России превратилась в системную проблему государственного управления в значительной степени из-за того, что «у российской бюрократии нет непосредственной заинтересованности ни в чем, кроме собственного благополучия, достигаемого за счет распоряжения единым капиталом государственной власти и вымогательством ренты» (Там же. С. 74. Выделено мной. — В.Р).

Если использовать терминологию Платона, нынешнюю Россию можно назвать «олигархической демократией». В таком государстве «чуть ли не все бедны, за исключением правителей»; честолюбие «олигархического человека» «направлено лишь на стяжательство и на все то, что к этому ведет. ...Подлинная добродетель душевной гармонии и невозмутимости весьма от него далека. ...Он чрезвычайно ценит деньги». Чем больше такие люди «ценят дальнейшее продвижение по пути наживы, тем меньше почитают они добродетель».

Как и описываемый Платоном «демократический человек», многие представители российского правящего класса глубоко убеждены в том, что «умеренность и порядок в расходовании средств — это деревенское невежество и черта низменная», а потому с легкостью удалили их «из своих пределов, опираясь на множество бесполезных прихотей...» (Платон. Указ. соч. С. 338, 339, 340, 335, 348).

Случайно ли прототипом современного российского политика и чиновника стал такой малопривлекательный персонаж, являющий собой «гремучую смесь» описанных Платоном людей «олигархического» и «демократического» типов? Думаю, что не случайно. Выход из тоталитаризма оказался намного тяжелее, чем нам представлялось в начале 1990-х годов. От «дурных» привычек избавляться непросто. А патрон-клиентные отношения, порождающие такого персонажа, как раз и относятся к их числу. Не случайно с этой проблемой столкнулись практически все бывшие республики Советского Союза.

Об этом, собственно, говорил и сам Платон: по его мнению, правители «богаты лишь благодаря малодушию бедняков». Есть в русском языке такое слово — «притерпеться», которое означает «привыкнуть к чему-нибудь неприятному». Это слово точно передает совершенно справедливую мысль Платона: притерпелость к циничному поведению новых «хозяев жизни», к их не знающей удержу алчности — хоть и не единственная, но очень важная причина многих наших сегодняшних бед.

Это французы или немцы, американцы или шведы изгоняют из политики своих коррумпированных государственных деятелей и чиновников, проводят операции «чистые руки» и т. д. Да что там коррупционеры! В прессе сообщалось, что известный шведский политик Мона Салин была вынуждена в свое время покинуть Кабинет министров после того, как была уличена в покупке памперсов для своего ребенка по служебной банковской госкарточке (в Швеции это категорически запрещено). В российской политике такие случаи просто немыслимы, а массовое сознание воспринимает их не иначе, как курьезы. Стоит ли в таком случае удивляться тому, что выражение «честный политик» в современных российских контекстах звучит почти как издевка? Это тем более обидно осознавать тем российским политикам, которые действительно являются честными людьми.

Китай нам поможет?

В нашей жизни не очень просто определить, где найдешь, а где потеряешь. На каком-то этапе потеряешь, а зато завтра приобретешь, и как следует. В. Черномырдин

На состоявшемся 24 февраля 2005 г. заседании правительства Российской Федерации премьер-министр М. Фрадков сделал весьма примечательное заявление. «Нам нужно понимать, что мы делаем, — сказал он. — Требуется осмысленная позиция на базе глубокого анализа... Если мы не сможем сформулировать задачи сами себе, то где мы найдем ясность?» Еще более откровенно выразился глава Минэкономразвития Г. Греф: «Ни одна из стратегий развития отраслей экономики полностью не готова». Неудивительно поэтому, что накануне заседания правительства была направлена на доработку в Минэкономразвития среднесрочная программа социально-экономического развития на 2005—2008 годы...

Вот так. Выходит, почти за год работы правительство так и не определилось с ключевыми приоритетами своей социально-экономической политики, не смогло разработать стратегию развития экономики. И стоит ли после этого удивляться, что того же Г. Грефа «настораживают некоторые тенденции»: недоверие бизнеса к власти, неэффективность мер по борьбе с коррупцией, разгул монополизма, превышение в 2004 г. запланированного показателя инфляции на 1,7 %?

Удивляться стоит другому. Например, почему после таких признаний министры не уходят в отставку? Почему с упорством, достойным лучшего применения, правительство проводит такую социально-экономическую политику, которая консервирует закрепившийся за Россией унизительный статус «сырьевого придатка» мировой экономики, а миллионы рядовых россиян обрекает на нищенское и бесправное существование?

Частично ответы на эти вопросы были даны выше. Однако картина будет неполной, если не упомянуть еще об одном «замечательном» качестве нашей элиты — об ее интеллектуальной посредственности, помноженной на несокрушимую веру в свою правоту. Низкое качество многих принимаемых ею решений, равно как и механизмов их реализации, не оставляют сомнений в обоснованности подобного предположения. Вспомним хотя бы дефолт 1998 г. или закон о монетизации льгот.

Не так давно советник президента России А. Илларионов, выступая на международной конференции в Гонконге, заявил, что своими экономическими успехами эта китайская провинция обязана временным рабочим-иммигрантам из континентального Китая, не получающим социальных гарантий. Видимо, этот пример сильно впечатлил А. Илларионова, коль скоро он заявил о том, что и России следует завозить побольше китайских рабочих для освоения Дальнего Востока и Сибири.

Вот, оказывается, как все просто: то, что Россия переживает демографическую катастрофу, что нужны срочные и решительные меры по ее предотвращению, — все это А. Илларионова не волнует. «Китай нам поможет!» — вот последнее слово в решении демографической проблемы в России. Ну разве это допустимо для советника президента страны?

«Углубление экономической пропасти между богатыми и бедными опасно тем, что в «Россию богатых» фактически входит вся политическая элита, которая не знает — или не хочет знать, — как существует большинство населения, как живет «страна бедняков», — отмечает директор Института социально-экономических проблем народонаселения РАН Н. Римашевская. — На различных конференциях и «круглых столах» мне доводилось слышать от высоких чиновников, что проблема бедности во многом надумана и что в России вполне можно прожить на 500 рублей в месяц» (Римашевская Н. Порок бедности // Парламентская газета. 22 июня 2004. Выделено мной. — В.Р.).

Академик Н. Петраков рассказывает: «Я как-то был на заседании правительства Гайдара. Один министр мне и говорит: «Сельское хозяйство надо сворачивать полностью. Мы столько горючего на него тратим, что если продать его на Запад, то можно купаться в продовольствии...». Вот уровень иных наших правительственных менеджеров, которых вполне устраивает средняя зарплата по стране и все ее последствия. Стратегического менеджмента в стране, считаю, нет».

Читаешь подобные свидетельства и невольно ловишь себя на мысли: чего больше в подобных рассуждениях наших высокопоставленных чиновников — цинизма или глупости? Наверное, того и другого. Ну разве может умный человек, к тому же министр, говорить такие глупости?

Похоже, наши чиновники искренне верят, что 100-рублевая надбавка к пенсии или 20-процентное повышение зарплаты бюджетникам способны тех осчастливить. Вот уж поистине: «сытый голодного не разумеет». А неплохо было бы, как это делается в ряде развитых стран, заставить чиновников любую планируемую ими реформу сначала примерять на себе и только потом предлагать ее соотечественникам. Глядишь, и не было бы у нас тогда такой пропасти между «Россией богатых» и «Россией бедных».

«Не очень хочется верить в то, что у нас в правительстве сидят враги и только тем и занимаются, что строят козни собственному народу», — откликается на размышления академика Н. Петракова корреспондент «Труда». «Правильно, врагов там нет, — успокаивает журналиста ученый. — Но отсутствуют стратегические менеджеры (управленцы высшей квалификации). Рядовой менеджер мыслит на шаг вперед, не более. Его назначают для того, чтобы извлекать максимальную прибыль из конкретного предприятия. Он изучает рынки сбыта, возможность игры ценами на повышение или понижение... Но он не видит направления развития отрасли в целом в стране, в мире».

В качестве примера типичного «менеджера одного дня» Н. Петраков приводит А. Чубайса, в понимании которого РАО ЕЭС — «лавка по продаже электроэнергии. Он стремится получить максимум прибыли. Так усердствует, что, будучи государственным менеджером, идет на отключение государственных объектов — больниц, оборонных заводов и так далее, то есть работает против государства. А то, что общество из-за отключений электричества несет гигантские, не сопоставимые с убытками РАО материальные и моральные потери, его не волнует» (Зарплата или милостыня? // Труд. 15 октября 2003. Выделено мной. — В.Р.).

За два месяца до дефолта и девальвации рубля Чубайс заявлял: «Я считаю, что девальвация совсем не неизбежна и есть достаточно непростые, но все же очевидные действия правительства и Центрального банка для того, чтобы ее предотвратить. Они осуществляются сейчас». Что случилось потом, мы все прекрасно помним. «Этот человек просто лгал, — комментирует это заявление Чубайса Н. Петраков. — Если бы он заблуждался, у него было много времени на покаяние. Этого не случилось» (Петраков Н. Пиар во время чумы // Деловой вторник. 24 декабря 2002).

Комментируя экономическую политику правительства, профессор Е. Гонтмахер также констатирует в его действиях «удивительную некомпетентность, пренебрежение к умонастроению людей, а порой и просто, извините, глупость. До сих пор идут споры, какая экономическая модель лучше подходит для России. За многие годы не определились, а ведь пора бы. Кабинет министров, как ни удивительно, не имеет ясных целей: куда идем, что строим, какие стратегические задачи должны решать, как именно, какие механизмы и возможности использовать. Вот и ломаем дрова, причем всегда руководствуясь благими намерениями».

По мнению ученого, в основе большинства ошибочных решений правительства лежат «некомпетентность и неозабоченность социальным самочувствием людей». А происходит это потому, что «в структуры власти пришло много случайных людей, не имеющих ни соответствующей подготовки, ни способностей, ни профессиональных качеств, необходимых для управленцев, ни знания российских реалий. Зато в избытке корыстолюбие, стремление каким угодно способом дотянуться до денежных потоков».

Непрофессионализм наших властных структур, заключает Е. Гонтмахер, обусловлен отсутствием у них трех важнейших качеств:

1) способности оперативно и адекватно реагировать на то, что происходит в стране;

2) стратегического мышления и

3) умения вести диалог с обществом, говорить с «неудобными» собеседниками, выслушивать оппонентов. «Диалог пытаются подменить информационными кампаниями, но они нередко организованы неуклюже. Политическая элита, к сожалению, даже не стремится отражать интересы общества, вести страну к ясно обозначенным рубежам, к достойному уровню жизни» (Рукотворные бури // Труд. 19 января 2005).

Однако несмотря на очевидные свидетельства ошибочности многих принимавшихся решений, практически никто из их авторов и исполнителей не признал своей ответственности за это. Такие люди не обременены моральной рефлексией, они уверены в том, что все и всегда делали правильно. Более того, похоже, они собираются продолжать в том же духе. Прямо по Черномырдину: «мы продолжаем то, что мы уже много наделали...» Так и хочется воскликнуть: «Не надо продолжать!..»

Поистине, «только глупцы могут быть непоколебимы в своей уверенности» (М. Монтень). Впрочем, не такие уж они и глупцы. Уж для себя-то они точно «хотели, как лучше». И не просто хотели — с блеском добились желаемого. Трудно не согласиться с академиком Н. Шмелевым, который так охарактеризовал действия Чубайса и его единомышленников: «Я не шибко высокого мнения об умственных способностях приватизаторов. Но они не на столь уж глупы, чтобы не предвидеть последствия. Это был сознательный расчет. Когда Чубайсу приводили в пример Францию или Англию, которая на приватизацию 10 государственных компаний потратила 10 лет, он лишь отмахивался. Наши реформаторы вполне отдавали себе отчет в содеянном». Причем было бы наивно полагать, что они «работали на идею»: «Я не думаю, что они себя обидели, — говорит Н. Шмелев. — Игорь Юргенс справедливо заметил, что на Рублевке, где выросли дорогие коттеджи, лишь 5 процентов принадлежат бизнесу. Остальная недвижимость — собственность чиновников, получавших зарплату в 6—8 тысяч рублей в месяц. Думаю, они себя не обидели» (Процесс о 9 миллиардах // Труд-7. 13 мая 2004).

Не обидели, можно не сомневаться. Но дело даже не в этом: в конце концов, за последние двадцать лет мы пережили столько событий и потерь, что на их фоне нежелание реформаторов «работать на идею» выглядит почти невинно. Куда печальнее другое: подобными действиями эти люди дискредитируют в глазах рядовых россиян многие институты и принципы демократии, подрывают веру в справедливость.

Стоит ли говорить о том, насколько далека современная Россия от стандартов «восприимчивой» демократии? Отнюдь не случайно поэтому уже к середине 1990-х годов подавляющее большинство россиян (до 80 %) пришло к твердому убеждению, что «российские власти мало интересует мнение таких простых людей, как мы», что «людям, правящим страной, безразлична судьба отдельного человека». Поэтому люди и не доверяют власти, более того — почти половина россиян (46 %) убеждены в том, что эффективных способов отстаивания своих интересов в общении с властью в сегодняшней России не существует, а 78 % опрошенных за последний год и не пытались прибегать к ним, хотя почти каждый второй за прошедшие три года сталкивался с нарушениями своих прав и интересов (Петухов В. Политическое участие и гражданская самоорганизация в России // Мировая экономика и международные отношения, 2004. № 8. С. 28, 27).

Неверие граждан в перспективность и результативность солидарных действий по отстаиванию и защите своих интересов — прямое следствие низкой гражданской самооценки многих россиян. Весьма характерно, например, что большинство, считающее необходимым развитие демократии, не придает значения ни формированию независимых от государства общественных ассоциаций и объединений, ни становлению местного самоуправления. А зря. Как сказал бы Черномырдин, «не надо умалять свою роль и свою значимость». Совершенно справедливая мысль. Вполне в духе знаменитой формулы Цицерона: «Государство есть достояние народа, достояние общее, достояние гражданской общины».

Конечно, становление модели взаимоотношений гражданского общества и государства, в основе которой лежал бы принцип взаимных прав и обязательств сторон, - процесс непростой и вряд ли сулящий быстрый успех. Однако, право же, «овчинка стоит выделки». Тем более уж что-что, а терпеть россияне умеют. А это как раз тот случай, когда надо проявить терпение и заняться обустройством своего государства, сделать его действительно «достоянием народа». Как показывает опыт развитых стран, чем более зрелым становится гражданское общество, тем выше люди ценят свои права и свободы и чем решительнее их отстаивают, тем ответственнее перед ними ведут — вынуждены вести! — себя те, кто ими управляет. Ничего лучшего в плане взаимоотношений государства и общества человечество пока не придумало. И вряд ли когда-нибудь придумает.